Гнев королей

– Честно? Не знаю. Таково было мое предназначение. Я искал нечто, чему нет названия. У меня есть великие идеи, но… – Он помедлил, собираясь с мыслями. – Я исчез потому, что оказался в плену Империи Ужаса. Они ввязались в громадную войну с восставшим дьяволом и забыли обо мне. Я сбежал и проделал путь через весь Шинсан. Меня гнало навязчивое желание вернуться, но оказалось, что я понятия не имею, что делать дальше. За то время, что я был похоронен живым, я успел измениться. Я больше не тот человек, каким был когда-то.

– Прошло уже немало времени с тех пор, как погиб Норат.

– Да. И я этого даже не ожидал. Я не думал, просто действовал. Потом у меня долго не было никакого плана, пока я не решил, что могу найти необходимое в Аль-Ремише. Теперь я здесь, и размышляю – что дальше?

– Гм…

– Душа моя проклята, Белул. Но я жив. И я очень хорошо умею оставаться в живых. Возможно, мне удается это лучше всех на свете, не считая Старого Пройдохи. Но что мне делать с жизнью, которую я столь преданно сохранил? Решения, которые я принимал и которые сделали меня невольным гостем тервола, стоили мне всех моих претензий на все остальное. Королем я снова стать не могу. Мегелин – король. Я сделал его королем, чтобы освободиться самому.

– Ты прав. Мегелин – король. И он – плохой король. Лишь те паразиты, что жиреют благодаря его неспособности править, возразят, если ты потребуешь назад корону.

– Я не желаю этого. Хочешь сказать, я должен так поступить?

Дверь открылась словно сама по себе. Снаружи наступила ночь, но несколько строений, различимых в дверном проеме, подсвечивало розоватое сияние. Обернувшись, Гарун подумал, что, скорее всего, где-то на окраине Аль-Ремиша устроили представление с фейерверками.

Лалла по-кошачьи скользнула к выходу, вооружившись массивной саблей, на которую Гарун до этого не обратил внимания. Наверняка она была опасным созданием. Однако, хотя старик и упомянул ее имя, Гарун так и не расслышал его до конца.

Дверной проем осветила мощная вспышка. Смертоносная женщина вскрикнула и выронила саблю, которая испускала ярко-красное сияние.

В дверь шагнул чародей Вартлоккур. Он переступил через раскаленный клинок, держа перед собой поднятые руки ладонями вперед.

– Я никому не причиню вреда, – произнес он со странным акцентом и интонацией.

Естественно, он говорил на диалекте своего детства. Все диалекты Хаммад-аль-Накира происходили от языка, которым пользовались в Ильказаре. Письменность осталась неизменной.

Белул узнал чародея, тоже показав руки:

– Чему я обязан подобным непрошеным вторжением?

– Этот человек нужен в другом месте. Дело не терпит отлагательства. Я пришел, чтобы забрать его, прежде чем тот, кого больше нельзя называть, не явился сюда, чтобы покончить с угрозой. – Таковой вполне могли быть взрывающиеся вдали фейерверки. Чародей оглянулся. – Отвлекающий маневр. Слухи обвинят мастера-шагуна, уничтожившего мерзкого Магдена Нората. Он здесь и намерен восстановить справедливость. Это всех отвлечет.

– Но ведь это я… – начал Гарун.

– Я видел. Генерал, пусть ни для кого не будет тайной, что этот человек здесь был и ты отослал его прочь. Пусть страх перед ним охватит нечестивцев. Пусть они тратят время и средства на охоту за призраком.

– Его никто не сможет обнаружить? – спросил Белул.

– Он будет пребывать с живыми мертвецами.

– Не слишком-то вдохновляет, – заметил Гарун.

– Ты встретишь таких же чужаков, как и ты сам, – ответил Вартлоккур. – Большинство из них вполне дружелюбны.

Гарун понял, что у него путаются мысли. Чародей каким-то образом ослабил его волю. Его даже не особо мучило любопытство, хотя он успел удивиться, каким образом чародею удалось столь легко подчинить его себе.

Женщина переложила кинжал в левую руку с гибкостью готовой к смертельному прыжку пантеры. Кожа на ее правой ладони покрылась волдырями. Она слегка присела, напружинив ноги. Генерал едва заметно покачал головой.

Гарун заметил их обмен взглядами, но не Вартлоккур. Еще мгновение, и чародей мог разделить судьбу Магдена Нората, но это полностью ускользнуло от его внимания.

Нерожденный добрался до высокогорий Капенрунга в Тамериции, неся двоих человек, когда его вдруг охватила необъяснимая усталость. Он едва успел опустить их на землю, избежав катастрофы.

Почти сразу же начала вырисовываться катастрофа иного рода. Вартлоккур и бин Юсиф, ворча, разбили лагерь, пока тошнотворный кроваво-оранжевый шар Нерожденного парил в воздухе, дрожа словно от холода. Существо внутри него впервые за все время, насколько помнил чародей, закрыло глаза. Вартлоккура крайне раздражала возникшая задержка. Старый Пройдоха мог не заметить волнений в Аль-Ремише, только если бы впал в спячку. Цель их заключалась в том, чтобы привлечь внимание злодея и разжечь его любопытство, заставить Пройдоху выдать себя в надежде, что его легче будет выследить. Тем более что его наверняка заинтересовало, почему происходящее в Фангдреде вдруг стало невидимым для его шпионского взгляда. Вартлоккуру предстояло еще многое сделать, чтобы превратить свою крепость в идеальную смертельную ловушку.