Гнев пустынной кобры

– Гюрхан! – прервал брань командира наемников подполковник. – Я могу пристрелить тебя, как бешеную гиену. Но я не хочу этого. Войди в лагерь, и я объясню тебе все.

– В твоем лагере еще много моих людей. Пусть они выйдут ко мне. Пусть, кто пожелает, останется с тобой. А я заберу остальных и уйду.

– Хорошо. Да будет так. – Шахин качнул головой, посмотрев на сбившихся в кучу башибузуков. – Можете убираться.

Все наемники покинули лагерь в течение минуты – оставаться никто не пожелал.

Шахин отбросил в сторону револьвер и пошел в палатку, не желая видеть уход одного из лучших боевых подразделений. Осушив залпом кувшин холодной воды, повалился на подушки. Из распахнутой шинели выкатилась сигара. Взял по-собачьи, без помощи рук… «И впрямь, есть что-то во мне от четвероногих…» Сделал усилие над собой, чтобы достать спички и попытаться зажечь о портупею. Сломав с десяток, все же сумел высечь огонь… Что это было? Как такое могло случиться?.. Грязно-сизоватый дым собрался в облако под самым потолком… «Все есть дым. Все есть дым, кроме Аеллы! А где Челик, шайтан побери! Позвать ко мне Челика!..»

Капитан, согнувшись, появился в проеме.

– Да, господин подполковник!

– Мы потерпели поражение, Ахмет!

– Проигрыш одного сражения – еще не конец. Пока численный и военный перевес на нашей стороне. – Лицо Челика тускло светилось в полумраке палатки.

– Как такое могло произойти?

– Мы недооценили сил противника, – бесстрастно ответил капитан.

– Теперь? Что теперь?

– Нужно закрепиться в лагере. Создать хорошую оборонительную линию и планировать дальнейшие действия.

– И планировать дальнейшие действия, – нараспев повторил Шахин. – А вам еще непонятно, капитан, что я пережил сегодня такой стресс, от которого теперь не скоро оправлюсь.

– Господин подполковник! – Челик удивленно вскинул брови. – Но ведь мы же на войне.

– О да, о да. Мы на войне. А о моих нервах кто подумает?! Я не подписывался на такую войну. И не собираюсь продолжать в том же духе.

– Но вы прекрасно сегодня стреляли, уважаемый Карадюмак-ага!

– Я и сам не очень понимаю, как это произошло. Кажется, я кого-то убил!

– И даже, смею заверить, нескольких! – поддержал подполковника Челик.

Вдруг слабость в голосе и паника в глазах сменились у подполковника нервным ожесточением. Скулы заострились, кадык заходил ходуном, глаза подернулись ледяной поволокой.

– Вот что, капитан! – В голосе послышался звук сухого железа. – Поднимайтесь и атакуйте!

– Кого, благочестивый кюмакам? Партизаны отступили. Скорее всего, ушли в горы, забрав с собой всех жителей села. Бросать гранаты на пустые дома?

– Идиот! Простите, Ахмет! Вырвалось. Простите! Кстати, вы знаете, кого у древних греков называли идиотами?

– Да. Людей, не интересующихся политикой!

– Вот именно. Спустя много веков социальный термин перекочевал в медицину. Так что я имел в виду древнее значение этого слова. Но все равно, прошу прощения!

– Я ничего не заметил, уважаемый эфенди!

– Вы не поняли, кого нужно атаковать. Вот ведь незадача! Вы допускаете мысль, что наемники могут переметнуться к партизанам?

– Это исключено, Шахин-эфенди! После того что они сделали!..

– Хорошо. А допускаете, что они могут действовать самостоятельно против правительственных сил?

– Башибузуки любят заниматься грабежом, а не воевать! – У Челика с надеждой забилось сердце. Он сдерживал себя, чтобы не выдать перед подполковником свою ненависть к наемникам.

– Смотрите. Они идут через долину, а там нет никаких укрытий. Ударьте по ним. Я понимаю, что нелегко воевать со своими. Но какие они свои! Они дезертиры! А что делают с дезертирами?

– Казнят!

– Да! Казнят!

Через несколько минут аэроплан Челика нетерпеливо взмыл в небо. Капитан посмотрел на брошенное село. Бросил длинный взгляд туда, где поднимался слабый дымок над ветхой хижиной… Она не ушла… Мария здесь!.. Аллах акбар! Да простит меня Всевышний, если действия мои управляются не его рукой!