Гнев пустынной кобры

– Пастух Ставракис нелюдим. Все его общество – это овцы, которых он перемещает с одного пастбища на другое. Я не знаю, как он смог попасть в доверие к Василеосу. Но тот ему что-то рассказал о нашей жизни. Потому что этот грязный скотник попробовал приставать ко мне. Это еще произошло через пару лет после нашей с Василеосом свадьбы. Заманил меня на луг тем, что якобы стала прихрамывать одна из овец. Я пошла. Но не успела оказаться на том проклятом лугу, как он на меня набросился. Этот затхлый и гнилой запах из его рта я запомнила на всю жизнь. Он мне врал, что, дескать, Василеос все знает и сам разрешил ему, если я буду не против. Я ударила ему булавкой, которую всегда носила с собой, прямо между ног, в его вонючее хозяйство. Ох, как он визжал, убегая к реке! Видать, попала в самое яблочко.

– Да, если попасть в яблочко, то радости мало! – хохотнул Челик.

– С тех пор он мне мстит по любому поводу. Наверняка и сейчас вызвался отнести кольцо, чтобы насладиться болью в моих глазах. Но тут ты. Крутой лещ ему по грязной морде!

– Мария, я тебя никому не отдам! – Челик опустился на постель, удерживая ее за запястье.

– И я тебя, капитан Челик! – Она из окна посмотрела на стоящий над обрывом самолет. – Когда-нибудь ты увезешь меня отсюда?

– Там маленькая кабина для одного пилота! – Капитан тоже посмотрел в окно. – Но все равно увезу.

Они долго молчали, наслаждаясь январским солнцем и тем, как ветер, залетая под крылья, раскачивает их.

Глава 10

Штаб-ротмистр поднял руку, останавливая обоз. Крупными хлопьями валил сырой снег, смазывая видимость. Одежда на пластунах отяжелела, на плечах каждого едва ли не по сугробу. Замело бороды и брови. Фыркали лошади, резко мотая мордами, пытаясь стряхнуть со своих грив неприятную ношу. Но все замерли, как только Вихляев дал команду.

– Колесников.

– Да, вашбродь.

– Что там, впереди?

– Сейчас разузнаем, вашбродь. – Колесников пошел вперед и забрался на выступ. Махнул оттуда командиру. – Глянь-ка, это, кажись, пост ихний.

– Вижу. – Вихляев взял в ладонь мокрого снега и попробовал на язык.

На небольшом ровном участке среди голой белизны торчала дощатая будка со шлагбаумом, который перегораживал тропу. Чуть дальше виднелась такая же постройка из досок с покатой односторонней крышей. Из бокового окна выходила кривая труба. Слабый дымок вился под самой сосновой ветвью, подъедая круглую белую шапку.

– Ну коли есть шлагбаум, то точно пост. А охотнику, к примеру, зачем? – Колесников потянул из-за плеча ствол винтовки.

– Погодите, Колесников. Палить еще успеется. Нужно понять, сколько их.

– Я и не собирался. Турок, он тоже боец толковый. Уж сколь раз бывало: ты крадешься к нему, а он, курвец окаянный, сзади за тобой уже ползет.

– По вашему опыту, какая численность подобных постов?

– Ну гляди, вашбродь: двое должны быть у шлагбаума, двое отдыхают, еще двое дневают, плюс сюды командир, еще пара пластунов по сторонам сидят, за шагов эдак двести. Итого: девять, а то десять человек.

– Неразумно держать такую численность зимой. Да еще во время боевых действий, разворачивающихся не в твою пользу.

– Э, вашбродь. Тут бы я с тобой поспорил. А ну как неприятель в обход пойдет? Вдесятером еще можно на тропе несколько дней отбиваться, а уж трое-двое не удержатся. Но как-то тихо у них. Чую я неладное.

– Может быть, может быть! – Вихляев потянулся к кобуре с револьвером и оглянулся на свой неподвижно стоящий отряд. Оценил расстояние между собой и отрядом. Цепко обвел взглядом каждое поблизости стоящее дерево. Не обнаружив ничего подозрительного, снова перевернулся на живот.

Прошло еще несколько томительных минут. Неизвестный пост по-прежнему не обнаруживал признаков присутствия. Колесникова и Вихляева накрыло снегом так, что лишь высились два белых сугроба посреди ровного выступа.