Гнев пустынной кобры

– Я вчера приходил к ней. Потому что она была женой Василеоса. Так вот, я приходил, чтобы вернуть от него обручальное кольцо. И там увидел самолет.

– С чего ты решил, что в хижине находится капитан Челик?

– У нас случился не очень добрый разговор. Когда Мария возвысила голос, на пороге появился раненый мужчина. Я сразу догадался, что это Челик.

– По чему ты догадался?

– Он был в форменных брюках и ботинках вот с такими, как у вас, крагами.

– Да, это он.

Шахин заходил кругами по комнате, схватил еще сигару, позабыв, что одну уже курит.

– Ну надо же, – хмыкнул, притоптывая передней частью ступни. – Ну надо же. Челик с колдуньей сплелись в любовном танце. Кто бы мог предположить! Так она еще и жена Василеоса. Это ли не удача!

– Бывшая жена, Шахин-эфенди! – улыбаясь, возразил Мехмет.

– Ну и какую награду ты хочешь от меня, грек? – обратился Шахин к Ставракису.

– Не смею просить, многоуважаемый визирь. Но мне бы хотелось немного денег для восстановления хозяйства и гарантия, что на меня не нападут.

– Скажи, а зачем я буду тебе платить, если ты уже мне все рассказал?

– Все рассказать невозможно, о мудрейший из мудрых. В горах есть одна дорога, точнее даже тропа, которая выведет вас незамеченными в лагерь Василеоса.

– Что-то мне все это напоминает, – усмехнулся Шахин. – Не зря я изучал классическую историю в академии. Триста спартанцев в Фермопильском ущелье перекрыли путь армии Ксеркса. И кто их предал? А! Да-да, грек, который повел персов по горной тропе в тыл спартанцев. Вот и сейчас появляется грек, готовый провести мою армию через горы. Ну что ж, причина вполне убедительная. Только я лично из Амиса ни ногой. Для этого подыщем более достойных. Итак, твоя цена, грек?

– Не смею называть! – Ставракис упал на колени.

– Будь по-твоему. Держи. Здесь тридцать сребреников! – Шахин бросил кошель с деньгами. – А! Остальные получишь после того, как укажешь тропу.

– Но… – Ставракис в растерянности посмотрел на подполковника.

– Что но, грек? Сколько ты хотел за предательство?

– Я не считаю предательством служение империи.

– Ловок. Империи служат не за деньги, а за совесть. Так, например, как это делал доблестный капрал Калыч.

– Убирайся, паршивец! – Мехмет пнул ногой Ставракиса по копчику. – И помни, остальное получишь после того, как укажешь тропу.

– Тридцать сребреников за предателя Челика предателю-греку. Разве не справедливо? – Шахин потянулся к хлысту. – Зачем мне твоя тропа, грек. Ты думаешь, я не смог бы найти ее, зная, что крымские татары по ней пригоняют невольников. Ты живешь какими-то старыми представлениями о военных действиях. Сейчас, когда есть авиация и тяжелая артиллерия, зачем мне твои тропы, дурак! Засунь их себе в грязный зад. Ты ведь пришел ко мне в надежде получить вознаграждение за летчика. А про тропу ты выдумал на ходу. Ну так забирай и проваливай, пока я не передумал.

Ставракис схватил кошель и, судорожно кланяясь, поспешил на выход. Через несколько секунд скрылся в сумраке гостиничных лестниц.

– Может, его того? – Мехмет приставил указательный палец к виску.

– Пусть живет, – ответил Шахин. – Мне приятно осознавать, что среди греков немало тех, кто продается за тридцать сребреников. Все, как по христианским Писаниям. Куда он теперь пойдет? Мехмет, а ты знаешь про эту тропу?

– Сам по ней не ходил, но, как вы правильно заметили, крымцы именно по ней пригоняют невольников. Но сейчас она заметена снегом и пройти довольно сложно. Если идти от Эрзерума, то она начинается в одном поприще пути, затем в обход Трапезунда.

– Русские взяли Эрзерум. И скорее всего, пойдут на Трапезунд. Но дальше им не пройти. Скоро из Сирии сюда будут переброшены боевые части. Вот тогда мы обратим орудия на горы, поднимем вверх немецкие самолеты и выбьем оттуда этих грязных партизан вместе с их семьями и вонючим скотом.

– Ты, как всегда, прав, о великий! Зачем понапрасну отправлять людей на погибель! Есть дела поважнее войн.

– Согласен. Вот забрать у греков то, что должно принадлежать нам – куда весомее.

– Я сразу понял, для чего мудрый визирь Самсуна хочет пригласить на пир греческих старост. – Мехмет склонился. – Можно ли мне идти по своим делам, Шахин-эфенди?

– Не по своим, Мехмет, а по нашим с тобой общим делам. Вот теперь нужно пригласить на пир санджак-бея.

– Санджак-бея? – неуверенно переспросил торговец.

– Да. Я не сомневаюсь, что Гюрхан будет удовлетворен информацией о Челике. Значит, непременно откликнется на приглашение.

– Бесспорно, эфенди.

– Но я не хочу, чтобы албанцы во главе со своим командиром являлись при оружии. Единственная причина, которая заставит их не брать его, это присутствие на пиру губернатора.

– О светлейший из мудрых. Это действительно так.

– Тогда ступай, Мехмет. И отправь приглашение на пир санджак-бею. И держи меня в курсе всех изменений.

– Да, почтенный.

Торговец, уставший от напряженного диалога с подполковником, поспешил удалиться.

Шахин рывком поднялся из кресла и снова заходил по комнате. Нервные пальцы до крошева теребили сигару. Хлыст прыгал в другой руке, свистел от взмахов, ударялся о крагу.