Гнев Тиамат

Врата были всего тысячу километров в поперечнике, но когда находишься так близко, с таким же успехом они могли бы занимать половину вселенной. Так далеко от солнца, что дисплею меха пришлось добавлять искусственное увеличение освещённости, чтобы разглядеть яснее, с чем она имеет дело. Наоми выполнила торможение. У неё совсем мало времени до того, как орбита проскользнёт мимо, но трансмиттеры уже соединены между собой проводами.

Она набрала коды инициализации, и сжатый азот двигателей понёс трансмиттер через врата. Первый прошёл за кольцо, а вторичный остался в стационарной позиции относительно кольца врат, только медленно дрейфовал на поверхности самого кольца. Ретрансляторы были наипростейшей версии — один шаг от консервной банки с верёвочкой. Но им и не придется существовать долго.

— Ну, как там дела?

— Я наблюдаю, — ответил Алекс. — С этой стороны импульс есть. Жду ответа от... Ага, есть. Порядок. Можешь вернуться.

— Поняла, направляюсь домой. С лёгкой частью дела покончено.

— Работаем с тем, что есть.

Наоми развернулась в сторону «Росинанта» и включила двигатели. У меха они достаточно мощные, вернуться можно за пару часов без всякого риска, но она предпочла не спешить. Охлаждение на старом устройстве уже не то, а может, она стала хуже выносить перегрев.

К тому времени, как она подплыла к кораблю, выполнила шлюзование, упаковала и убрала мех и вплыла на лётную палубу, трансмиттер работал без малого три часа. Первый цикл был пассивным — уловить сигналы любых кораблей в пространстве колец и как можно больше из них идентифицировать. Оказалось, что в данный момент их там более десятка, но все распознавались как корабли Транспортного профсоюза или контрабандисты. Ни единого ответчика или сигнатуры двигателя эсминца класса «Шторм», ничего похожего на «Вихрь». Лучше бы кораблей вообще не было, но и как есть — неплохо, насколько она могла ожидать.

Запрос соединения стал первым реальным риском, на который она пошла. Если в пространстве колец присутствовали лаконийские сенсоры, это тут же выдало бы врата, за которыми имелись активные ячейки подполья. Но если дела пойдут так, как Наоми надеялась, эта информация не будет иметь большого значения. Это сознательный риск.

Ответа не было почти минуту. Самые дальние врата — на расстоянии чуть меньше миллиона километров. Световая задержка должна быть почти незаметна. Наоми испытывала тревожное чувство — что, если они одни? Что, если их план уже провалился? Но тут же начали приходить запросы соединения. Сначала один, потом горстка, потом небольшой поток. Всего пятьдесят три запроса. Пятьдесят три системы с готовыми к сражению кораблями выходят из тени под её командование. Кораблей там, наверное, сотни.

— Неплохо, — подал голос Алекс из своего кресла.

— Отлично — пока не начнёшь считать. Потом окажется, что девяносто шесть процентов не отвечают, — сказала Наоми, но улыбнулась при этом.

Давно, ещё с тех пор, как переходя от системы к системе она отправляла свои бутылки, её план распространялся дальше, чем лишь на одну Лаконию. Дальше, чем на пятьдесят три системы, присылавшие корабли для сопротивления. Прямо когда она устанавливала свой самодельный ретранслятор, пришло срочное сообщение с пересадочной станции Нинчи-Синь. Пираты ворвались в лаконийский склад на самом большом спутнике крупнейшего газового гиганта системы Заповедник. В системе Ясамал зарегистрирована массивная утечка данных на верфи.

Есть надежда на десятки других мелких акций и инцидентов повсюду в системе, где имелись эсминцы класса «Шторм». После гибели «Бури» лаконийские силы и подчинившиеся им фракции, должно быть, занервничали. Это были меры её воздействия. Это позволяло Наоми и её людям отвлекать врагов и истощать их силы. Теперь в каждом уголке империи им приходилось с опаской оглядываться, поскольку они уже выглядели слабыми.

На следующей фазе было покончено с анонимностью, а заодно и с бутылочной безопасностью. С ощущением, словно ведёшь корабль под незнакомым небом, Наоми выбрала первый запрос на соединение и открыла его. Многослойное шифрование оставило после себя шипение статики и звуковой компрессии.

— Это Нагата, — сказала Наоми.

— Зомороди на связи, — через пару секунд отозвался знакомый голос Эммы. — У нас «Кама» и пара десятков старателей с установленными рельсовыми пушками, и десять кораблей-перехватчиков, недавно освобождённых с губернаторской верфи на Ньюбейкере.

— Боеприпасы?

Отставание всё же присутствовало, но не настолько, чтобы пришлось обмениваться записанными сообщениями. Оперативность ощущалась почти как близость.

— Вот чёрт. Я так и знала, что чего-нибудь да забуду, — ответила Эмма. По голосу Наоми поняла, что она шутит. — Конечно, мы всё загрузили. На «Каме» трюм тоже полон. Если кому-то понадобятся припасы — мы наготове. Пока нас не убили, конечно. Тогда припасов станет не так много.

— Неплохо. Пришли мне спецификации и коды радиомаячков. А что случилось с капитаном Бирнхемом?

— Ранний выход в отставку, — сказала Эмма. — Обналичил свою долю и купил часть медицинской клиники.