Гнев Тиамат

— Так всегда было? — спросил Йен, новый инженер по связи. Он родился и вырос на Фригольде и не бывал дальше станции Драпер. — Каспар сказал, что раньше было иначе.

— Это верно, — подтвердил Алекс, — раньше было иначе.

Шли дни и недели, станция в центре медленной зоны темнела. Из слепяще-солнечной белизны она остыла до угрожающе-оранжевого. Пространство медленной зоны, ранее черное и невыразительное, всё еще выглядело как полярное сияние. Причем казалось, оно становится только ярче.

— «Избавление» на связи, — доложил голос по открытому каналу, — мы завершили переход из Хамшалима.

— Принято, «Избавление», — подтвердил Йен, — «Бенедикт», переход подтверждаю.

Прошла паре секунд.

— Это «Бенедикт», понял. Начинаем ускорение.

Через врата прошли уже две сотни кораблей. Как и «Роси», они направлялись к вратам Лаконии. Остальные пока находились за вратами своих систем, проходя в соответствии с расписанием Наоми. Поскольку Медина больше не контролировала трафик, чтобы никто не превратился в «Летучего голландца», приходилось полагаться на ее расчеты, которые работают, пока в одну единицу времени не пройдет слишком много других кораблей. Пока что поведение врат не изменилось.

И это не единственный новый риск медленной зоны. Алекс всё еще помнил первый переход через врата Сола. Тогда медленная зона была местом страха и ужаса, инопланетных артефактов и смерти. До произошедшего с Мединой он бы сказал, что за десятилетия люди ее приручили. Сделали это место чем-то изученным и понятным.

Каждый раз, когда он думал о том, что медленная зона способна к изменениям, которых они не понимают, его терзали смутные опасения. Алекс тянулся к пульту управления, желая провести корабль через врата чуть быстрее, чуть раньше. Он направлялся в битву с врагом намного сильнее его, но, по крайней мере, это известное зло. Постоянное напоминание, что они проложили дороги через пасть дракона, заставляло поволноваться.

Всё дело в гордыне, но это стало понятно лишь в ретроспективе.

— «Бенедикт» на связи, мы завершили переход из Хамшалима.

— Принято, «Бенедикт», — подтвердил Йен, — «Чет Лэм», переход подтверждаю.

Алекс прикоснулся к панели тяги, потом откинулся назад.

— Ты в норме? — спросил Йен, когда Алекс отстегнул ремни.

— Пойду налью себе чая. Тебе принести?

— Нет, спасибо, — ответил Йен, и Алекс оттолкнулся в сторону лифта. Ему хотелось включить тягу, и не только чтобы убраться отсюда, но и потому, что в дрейфе передвигаться по кораблю было слишком легко. Если бы он прилагал хоть какие-то усилия, может, беспокойство улеглось бы.

На камбузе он вытащил ручной терминал. В очереди исходящих одно сообщение стояло на удержании. Алекс зацепился правой рукой и ногой, покручивая терминал в воздухе как спиннер и думая о сообщении. Экран улавливал, где находится Алекс, и постоянно менял ориентацию, уравновешивая вращение. Через несколько секунд это стало раздражать. Алекс схватил терминал и открыл сообщение. На экране высветилось его собственное лицо. Из динамика раздался его голос.

«Кит. Я собираюсь кое-что сделать и, возможно, не вернусь. В общем, это рискованное дело. Когда я шел на такое в прошлый раз, то о тебе подумал, уже когда всё было кончено. Я знаю, мы с твоей мамой не были вместе, и я, наверное, был не таким отцом, как следовало бы...»

Он остановил запись, смотрел на нее долгое мгновение и удалил, так и не отослав. Ему казалось, что одно сообщение может изменить целую жизнь неверных решений. Но в сущности, он не сказал ничего, чего Кит уже не знает. Если план Наоми выгорит, Алекс вернется и скажет все нужные слова лично. А если нет, то Киту лучше не контачить с отцом-мятежником.

Вошли Белинда и Джона, они сияли, как два человека, только что насладившиеся друг другом в уединении. Что ж, до начала заварушки осталось несколько часов. Алекс еще помнил время, когда он и сам расслаблялся таким способом. Они кивнули ему, а он кивнул в ответ, будто ни о чем не догадался. Но по правде говоря, если это не сказывается на работе корабля, романы в экипаже — это даже к лучшему. Отношения Наоми и Холдена много лет служили негласным центром притяжения всей команды «Роси». Вот почему потеря Холдена пробила такую брешь.

А теперь он здесь, и Наоми здесь, они снова на корабле и готовятся рискнуть головой. Почти как в старые добрые времена.

Чирикнул ручной терминал. Наоми.

— Адмирал? — отозвался он.

— Меня устроит и «капитан».

— Ну ладно. В любом случае, это звучало диковато.

— Ну так вот. Я тут кое-что надумала.

— Кое-что?

— Ну, вроде как речь толкнуть, как подобает адмиралу перед войсками.

— В шутку? — хохотнул Алекс.

— Всерьез, — ответила Наоми, но не сердито. — Осталось три перехода, и весь флот соберется здесь. Я разослала приказы остальным кораблям. Думаю, пора сделать заявление. Сказать что-нибудь экипажу. Бобби так делала?

Алекс задумался.

— Типа того.

— А я-то надеялась, ты скажешь «нет».

— Нервничаешь?

— Да лучше бы в меня стреляли.

— Ну, если все получится, сможешь сравнить ощущения. Уже лучше?

— Возможно.

— Ладно, я поднимаюсь.