— Катрин, можно я вас расцелую? Чисто символически.
Я не без напряжения позволила поцеловать себя в щеку, благо в данном закоулке было пусто.
— Катрин, я не нахожу слов, — разливался Павел Петрович на протяжении обратного пути. — Я планировал ваше присутствие, как дополнительный эффект, хотел сам пощекотать другу Андрюше нервы, продумал и заготовил целую речь. А вы просто и элегантно сразили его наповал! Я льщу себя надеждой, что совершили деяние вы для меня, а не для сеньора Валентино. Право, он не стоит, а выполнено было гениально!
— Для Олеси Скороходки, — призналась я лаконично, а чувство вины меня не покидало.
— Понимаю, умолкаю, преклоняюсь, — заверил Павел Петрович и продолжал уже менее эмоционально. — Знаете ли, Катрин, что вашим умопомрачительным выходом на сцену вы практически завершили дело? Я хотел проверить, и эффект превзошел ожидания. Вы явились Андрюше, как Немезида, и он не устоял, распался. За вопрос: «Что с нею стало?» я падаю перед вами ниц. Строго говоря, в Штаты к девице Октавии можно и не ездить, однако ваше место забронировано на начало июля, и я не вижу причин, почему бы вам не слетать. Вопрос о сеньоре Валентино, натурально, отпадает. Скажу по секрету, никто серьезно данный вариант не рассматривал. Я думал посетить девушку сам в удобное время, но уступаю вам. И не тревожьтесь зря — если леди не откроет тайны, то Бог с ней. Вы всё сделали, четверть часа назад. Ваш визит в Штаты будет скромным подарком от фирмы. А если она почтит вас доверием, то и в этом случае мое восхищение возрасти не может. Ближе к делу я вас познакомлю с планом, пока составляйте shopping list (список покупок). Да, и передайте мне как можно скорее ваши паспортные данные для формальностей. Мне хотелось бы видеть вас в ближайшие дни, если возможно, то уделите мне время ланча или ужина. Я вам позвоню завтра или послезавтра.
Последние слова Павел Петрович произносил скороговоркой, потому что публика собралась в зал для продолжения увеселения, а в нише окна стоял одинокий Гарик, к которому Криворучко меня вел самым галантным образом.
— Простите великодушно, — обратился к Гарику Павел Петрович, — я отнял у вас Катрин на непозволительно долгое время. Желаю вам всего наилучшего.
Попрощавшись, он направился в зал и исчез за белыми с золотом дверями. Мы, не сговариваясь, двинулись к выходу. Как я поняла, моя миссия закончилась, а смотреть на поверженного Прозуменщикова желания не было.
— Мне этот Павел Петрович не понравился крайне, — честно признался Гарик, когда мы стояли на крыльце и в сумерках высматривали обещанный лимузин.
— Я в принципе с тобой согласна, — ответила я. — Он неприятный тип, но делает мне поездку в Штаты. Если хочешь, я могу отказаться.
Последнее предложение я добавила почти честно. Естественно, Гарик заявил, что не имел в виду ничего подобного, что Париж стоит мессы, и он вовсе не думал подозревать Криворучко в видах на мою благосклонность.
— Вот это зря, — развеселилась я. — Если хочешь знать, то Павел Петрович сделал откровенно неприличное предложение в первые полчаса знакомства. Но очень достойно смирился с отказом.
Гарик вновь был шокирован: то ли поведением Криворучко, то ли моей излишней откровенностью. Пришлось растолковать, что умение отклонять неприличные предложения входит в джентльменский набор одинокой дамы.
— Хорошо, что ты не рассказала раньше, — заметил Гарик. — А то бы я оторвал ему голову прямо в «ученом доме», как выражается твой друг Валентин.
Свое мнение относительно мужской склонности решать подобные проблемы путем физического насилия я оставила при себе, поскольку как раз подъехала кремовая «Волга», и я рисковала остаться при дискуссии в меньшинстве. Насчет Валентина не уверена, но Антон определенно взял бы сторону Гарика.
— Ну как прошел высокоученый шабаш? — спросил Отче с переднего сидения, когда я открыла дверцу. — Какие сюрпризы нам преподнес драгоценный друг П.?
— Очень даже! Один друг П. весьма не понравился Гарику (сам знаешь, какой), а другой П. покинет ученый кров весьма озадаченным. Мы постарались, — со всей таинственностью доложила я.
— У вас, Гарик, отличный вкус, — согласился Отче Валентин. — Одна Катюша у нас пребывает в иллюзиях.
— Заткнись, Отче, — предупредила я. — Насчет твоего вкуса у меня тоже имеются суждения.
— Ребята, давайте жить мирно, Бог с ним, с нашим одаренным другом, не к ночи он будет помянут. Есть предложение насчет бутылки хорошего коньяку, которая с собой. Начать можно непосредственно здесь, а там посмотрим, — таким способом Отче искусно восстановил согласие.
У Антона нашлись бумажные стаканчики, и мы двинулись в путь при полном комфорте, я даже ухитрилась не облить свой парадный костюм. Сперва меня мучили сомнения в смысле приобщения Гарика к гусарскому отдыху, но он проявил умеренный энтузиазм и составил неплохую компанию. Вдвоем с Валентином они изображали пару моих опекунов, без которых я бы пропала в любом случае жизни. Антон являл благодарную аудиторию. Очень весело мы доехали до моего дома и коньяк допили там.