Гобелен с пастушкой Катей

Затем обе авантюристки обратились в бегство, насколько позволяли возможности Жанин. Я бесцеремонно тащила ее за руку, пока мы не скрылись за углом. Машина, синяя «Хонда» стояла, к счастью, не у дома Грэмов, а у соседнего, но все равно в опасной близости к полицейским экипажам. А мы со всей доступной скоростью двигались по незнакомой улице в неизвестном направлении. На моем плече болтались две сумки, моя и Олесина.

Неожиданная расторопность Октавии позволила нам сохранить свободу, но оставила в полнейшем недоумении и немалой растерянности. Может быть, стоило спросить у шерифа, что всё это значит, а не лезть поспешно сквозь собачью дыру в заборе… Однако спорить с хозяйкиным решением уже не приходилось; мы брели по какой-то уютной богатой улице в наплывающих серых сумерках, иногда нервно озираясь, не видно ли полиции у нас за спиной.

Судя по искренней реакции Октавии, полицию вызвала к дому не она. На подозрении оставался лишь один человек, которого мы в глаза не видели. Мальчика на роликах и Сильвестра можно было исключить. По всей вероятности, блюстителей порядка натравил хозяин дома, чудесный Грэм, супруг Октавии. Возможно, начитавшись шпионских романов, он пришел к заключению, что зловещие незнакомки, доведшие его жену до слез в прошлое посещение, снова пришли ее шантажировать и вербовать для работы на спецслужбы противника. Свято соблюдая безопасность семейного очага, Грэм воззвал к помощи соотечественных служб, дабы защитить супругу от полинявшей красной опасности. Вполне логично.

Научный ум доктора Бивен привел ее к аналогичным выводам, поскольку, завернув за очередной угол, она приостановилась, села на каменный парапет перед неизбежным газоном, сняла крошечную туфельку и, изучая каблук, разразилась темпераментной серией разноязычных проклятий. Среди американских «imbecile» и «asshole» (слабоумный дурак и ослиная задница), французских множественных, в том числе «merde» и «parbleu» (дерьмо и черт побери!) прозвучали «чертовый дурак» и «скотина» по-русски с трогательным акцентом. Я села рядом с Жанин на теплый парапет и продолжила мысль: «Дубина строеросовая, остолоп, тупой индюк…»

Заклеймив злосчастного домовитого Грэма на трех языках, мы покинули парапет и на ходу открыли прения, что целесообразнее предпринять для избежания назойливого внимания полиции, и каким способом вернуться в чьи-нибудь безопасные пенаты.

Вокруг царили тишина и благоуханный покой, полицейской облавы скорее всего не предвиделось. Однако даже в случае ее, заверила Жанин, в этой хоть и глупой, но свободной стране две дамы имели полное право пеших прогулок, где им заблагорассудится, и никому не были обязаны отчетом, пока хозяева не жаловались, что кто-то преступил границы их владений. С того момента, как мы покинули владения Грэмов весьма оригинальным способом, полиции трудно предъявить нам претензии. В любом случае, крупными неприятностями не пахло, но лучше обойтись без полиции, особенно имея в виду дипломатический статус Бориса.

Мягкие серые сумерки внезапно сменились бархатным синим вечером, в небе ярко засияли звезды, темные силуэты домов в черных кружевах растительности уютно обозначились светом больших и маленьких окон. Газоны благоухали свежескошенным сеном, и ночь наполнилась неотступным пением цикад.

Изумительно красиво и поэтично выявлялся тихий квартал в час мирного июльского вечера, но две бедные странницы брели по нему весьма сиротливо. Перед нами маячили два пути выхода, вернее выезда из кризиса. Можно было осторожно приблизиться к дому Октавии, посмотреть, убралась ли полиция и с полным правом вступить во владение синей «Хондой».

Недостатки плана бросались в глаза моментально: полиция способна проявить ненужное терпение или оставить у «Хонды» скрытую засаду. Если возникли подозрения в шпионаже, то у машины нас могли поджидать ребята в штатском.

Второй путь заключался в установлении телефонного контакта с Расселом Бивеном. Оповещенный о месте нашего нахождения, он мог без труда оседлать свой «Порше» и вызволить беглянок. А следующим утром заехать за «Хондой», сесть в нее и послать к чертям любопытствующих. В своей свободной стране он может забирать личную собственность откуда угодно и не отвечать при этом ни на какие вопросы. Не будь меня с нею, так поступила бы Жанин, она оберегала не себя, а гостью. Несмотря на сто раз новое мышление, в этой стране русские пользовались репутацией поголовных шпионов. Предрассудки умирают тяжко, особенно среди профессионалов, которые на них зарабатывают свой хлеб с полезным американским маргарином.

Вышеуказанный второй способ выхода из уютных лабиринтов Догвудского леса манил многими преимуществами, однако требовал как минимум телефонного аппарата. А они здесь на улице не валялись, вернее не стояли. Платные телефоны обычно имелись у заправочных станций, магазинов, банков и прочих оазисов деловой, а не частной жизни. В жилых кварталах телефонные будки, как правило, отсутствовали. Идти предстояло, во-первых, далеко, а во-вторых, совершенно неизвестно куда.