Гобелен с пастушкой Катей

— Тогда нацепи опять свои вороньи перья, мое театрально взращенное дитя, бантик, бантик приколи, — гадко посоветовал Валентин. — И можешь внять моим сугубо добровольным пояснениям. Хотя никто, подчеркиваю — никто не обязан давать отчет в твоих странных поступках. Тебя, как я понимаю, интересует собственная забывчивость. Более года тому назад ты сподобилась выйти замуж со всеми (очень настоящими) печатями, документами и записями за очень достойного джентльмена, но ухитрилась об этом факте намертво забыть. Что, разумеется, прискорбно, но такое бывает. Теперь ты вдруг вспомнила и прибежала ко мне — очнись, детка, я вовсе не твой законный супруг… Тихо, тихо, дорогая прелесть, оставь пепельницу в покое! А вот и чай. Мерси, Раечка, больше ничего не надо, привет Светочке. Ладно, поехали со свиданьицем! Я продолжаю научные комментарии к брачному договору. Надо понимать, тебя главная сваха информировала, её осыпай признательностью. Ну, а если сама наткнулась, то я поведу доклад с первоначальной минуты. Не надо, ну и ладушки, тогда выдираем листок из середины романса. Царственная дама сформулировала задачу, заслонила тебя компетентно, хоть бездоказательно, в чем видела единственный недочет, и снозошла до предложения довышивать за нее подушечку. Ей было бы неудобно, если подругу Катерину прирежут или застрелят по вине идиота-супруга. Я поклялся срочно подложить тебе свойственников пострашнее и тронулся исполнять. Сама знаешь, к кому меня привели чёрт занес. Не к следователю же прокуратуры Шапошникову стучаться, сама рассуди! Добился я бывшего нанимателя, а твоего очередного друга и доложил по-военному. Мол, прелестная Катрин, вследствие аморального поведения с членом криминальной семьи и оскорбления действием члена противоборствующей, достукалась до результата. Подробно разъяснил, как и кого ты глушила по черепу, и при каких обстоятельствах. Наниматель образ твоих действий одобрил, даже испытал нечто вроде нездорового восхищения красочной картиной, нарисованной его воображением. Тогда я ему вкрадчиво нашептал, что если он впредь желает наслаждаться созерцанием подобных деяний, то кто-то подобный ему, должен тебя удочерить. Описал остроумный демарш царственной дамы и высказал соображение, что начинание стоит поддержать. Если ему, конечно, импонирует мысль, что ты останешься жива, и тебя не будут отвлекать разными пустяками, типа кровной мести. Наш с тобой благородный наниматель сказал «разумеется», и мы с ним перебрали варианты. К семье-то он принадлежал еще к какой, но задействовать родство не торопился. При огласке ты ему пока без надобности. А вот семейные ценности, но келейно… Мы с ним покумекали, он пожал плечами, вынул из сейфа собственный документ и спросил небрежно: «Есть проблемы устроить задним числом?» Я опять высказался по-военному: «Никак нет, золотой ключ универсален!», ибо находился в восхищении, не от поступка, от стиля. Наниматель просто сделал нам небольшую любезность. Мне тоже, между прочим, на меня там зубы могли точить, однако неважно. Ну, вышел я от Криворучки, шатаясь от впечатлений, и стал стряпать дело. Работал быстро, дензнаков не жалел, извилины крутил в темпе, рассказывать неинтересно. Все сделал по высшему классу, комар носа не подточит, документы абсолютно подлинные. В два с половиной дня крутанул, остальные полдня чернила сохли, а я еще спиртом потер для вящей подлинности. И в ЗАГСе запись имеется. На третий день с ранними птичками звякнул по оставленному телефону, добрался до отвечающего и устроил ему разнос. Мол, что они себе думают, совершенно изволили забыться. Неужели я не упоминал, или они запамятовали, что за птичка у меня в деле, из какого семейства стервятников? Они доложили, что слышали, но на слово верить никому не намерены. Тогда я им произнес: «Добро пожаловать в контору, там разберемся». Прибыли. Двое, те что раньше были, один с повязкой на черепе, узнал прелестную руку. Я им обнародовал семейство и показал документы, изучали долго. В своем деле оказались доки, подлинность признали, заднее число их впечатлило. Про семейство слышали, имели возможность проверить, что не однофамильцы, на это тонко намекнули. После обмена верительными грамотами и прощальных переговоров, кто включен в список защищенных лиц, а кто не очень, мы с бывшими контрагентами раскланялись в радужной надежде более никогда не встречаться. По моему скромному суждению, я заслужил при жизни памятник из чистого золота в натуральную величину. Или как?

Я задала один вопрос: «А Гарик знает?» и получила положительный ответ. Оказалось, что Гарик хоть сокрушался, но принял посильное участие, добыл у родителей мои документы под каким-то домоуправленческим предлогом. Однако Валентин посоветовал его не бранить, они дружным коллективом пытались сохранить мою жизнь, как могли. Насчет друга Паши инструкции получились более детальными.