Гобелен с пастушкой Катей

— А Паше изволь одни благодарности, если сочтешь достойным упоминания, — настаивал Отче. — Он всего одну фразу обронил, но фундаментальную, сказал: «Надеюсь, Катрин не рассердится на нашу маленькую комедию.» Учти, это руководство к дальнейшему поведению, любое отклонение будет сочтено дурным вкусом, усекла?

Далее Отче гласил с телефонограмму от нанимателя Паши (я потребовала именовать его прежним титулом, иначе за себя не ручалась). Меня приглашали в театр, а до того в ресторан, форма одежды парадная. Напоследок мы с Валентином приступили к делу, занялись проблемой клиентки от Светы, зачем я и приехала, а вовсе не устраивать громкую сцену.

(У меня существовала ясность и до исповеди Отче, угрюмое поздравление Прозуменщикова и гнусный намек на склонность к доносительству нашли место в мозаике. А мы с Валентином посчитали приятное с полезным, обсудили мою личную жизнь и в процессе знатно повеселились.)

По окончании деловых переговоров Отче Валентин, однако, не спешил прощаться. Вместо того он разлил по фужерам остатки, взялся за календарь и стал чертить кресты, обводить и вычеркивать, затем огласил результат:

— Подводим скромные итоги заседания. а) ознакомление с брачным договором — сделано; б) защита соломенных вдов и сирот — согласовано; в) приказ свезти ведьмочку в кабак и балаган — сообщено, и транспорт заказан (кстати, Антон у меня работает, ты бы сказала. Все, молчу, положи пепельницу на место). Остался последний пункт, это будет моя персональная просьба в рамках твоей первой профессии. Какова ты, матушка, в качестве редактрисы, я не знаю, но питаю надежды.

— Мерси, Отче, самую сладкую булочку ты приберег напоследок, — я собралась с достойным ответом. — В качестве десерта имеешь предложить не иначе, как поэму: «Служил Валюша детективом, имел в запасе сто услуг» или гекзаметром, что будет звучать лучше: «Лишь отверзлись врата той зловещей подземной конторы, быстроногий Гермес в ней швейцаром нанялся служить.»

— Второсортные твои версификаторские попытки, сразу видно, что кроме «Служил Гаврила почтальоном» иных стихотворных шедевров у тебя в сокровищнице не осело — укорил Отче Валя без особого яда. — Впрочем, ты почти угадала, я могу выступить спонсором единичной рукописи.

— В том, что ты способен на все, даже на это, у меня сомнений нету, однако слушать тебя, мой литературный меценат, я согласна лишь в обмен на встречную услугу, — заявила я, затем объяснилась. — «Факел» — это, извини, святое, следовательно услуга обойдется недешево. Просто и элегантно: делаешь развод так же ненавязчиво, как постылый брак — изволь, готова видеть опекаемого тобой графомана. Даже если он — это ты собственной персоной. В противном случае каждый занимается своим делом.

— Ну не раззява ли ты, самозванная бизнесвуман, обижать тебя грех! — с нелестной снисходительностью ответил Валька. — Конечно, я приемлю твое условие, даже приветствую. Сейчас обнародую тайну манускрипта, но не ранее, чем объясню, почему ты раззява. В двух словах: ты ломишься в открытую дверь, всё предусмотрено. Развод сделается по первому требованию, а ты спросить забыла, тряпками швырялась, угрозы шипела. Как забудутся твои кровавые жертвоприношения — изволь из венца вон, Паша всегда посодействует, но я бы не советовал торопиться. Ладно, теперь к делу. Мне посчастливилось лицезреть обольстительную вдову на предмет твоих покойников и она одарила меня просьбой из иной оперы. Сама знаешь, что касается Вики — я слаб и безотказен, способен ползать в ногах даже у тебя. А дело вот оно, тетушка у Виктории, переводчик изящной словесности, подрядилась сделать романчик. Настряпала не то треть, не то половину текста, а издательство, где обещали заплатить аккордно, дало дуба в одночасье, сократило производство и аннулировало обязательства. Виктория тете ассистировала, и обе остались на бобах. Вика пожелала, чтобы я разузнал, не возьмут ли где-нибудь их полработы. Права на продукт сойдут переводческие, я узнавал, пока можно. Твой «Факел» еще чадит и тлеет, как насчет глянуть в текст, перемолвиться с Викой и тетей? Роман бульварный, из жизни удрученных грехами сливок заокеанского общества, по-моему, ходкий товар. Если взбредет в прелестную голову уважить просьбочку, а паче чаяния посодействовать Виктории — то врата моей зловещей конторы вечно пребудут для тебя открытыми с большой скидкой, ну как?

— Отче, мне жаль вас всех, неужели тебе довелось вляпаться в банальные женские сети? — вопросила я вместо ответа. — Вика, разумеется — высший класс, но что ждет тебя, друг мой? Однако, дело не мое, Вика пускай приходит с тетей или с рукописью. А ты в ответ сообщи, что у вдовы повыспросил, как там дела с моими покойничками? Ежели не трудно, то будь добр, утоли любопытство на сдачу.