Год, какого еще не бывало

        Гарри не мог себе представить, чтобы Джинни, Невилл и остальные друзья пожелали ему чего-нибудь плохого, поэтому не имел ни малейшего представления, на что намекает Драко. Конечно, вряд ли кто-нибудь из гриффиндорцев выбрал бы Снейпа ему в отцы, будь на то их воля, но, кажется, они более или менее смирились с тем, как обстоят дела... кроме двух его самых лучших друзей.

        Правда, не сказать чтобы Рон сейчас вел себя как друг. Да и Гермиона тоже... хотя до Рона ей было далеко. Она, по крайней мере, старалась не ссориться, хотя и продолжала намекать на свое недовольство и беспокойство.

        — Ты меня просто разыгрываешь, — сказал Гарри Драко.

        — Справься по своей книге, — отозвался тот, — и увидишь.

        — Профессор? — позвал Гарри, начиная немного волноваться.

        — Твои друзья выразили свои чувства довольно явно, — только и ответил Снейп. Звучало это нестрашно. Правда, зельевар всегда был мастером говорить двусмысленности самого издевательского толка.

        — Ладно, я просто займусь расшифровкой, — решил Гарри и открыл «Пожелание всех благ» на статье про колокольчики.

* * *

        Дело пошло куда труднее, чем Гарри думал, даже с книжкой Джинни. Во-первых, в ней рассматривались не все из семи компонентов его благопожелания, а во-вторых, описания явно были неполны. Например, в статье о подсолнечнике фигурировали цветки и тычинки, но семян не было. Гарри только-только успел выяснить, что листья земляники означали пожелание удачи и любви — не так уж плохо! — когда Рон, прошуршав пергаментом, объявил:

        — Вот. Десять тысяч, профессор. А теперь, если не возражаете, я пойду...

        — Одну минуту, мистер Уизли, — прервал его Снейп.

        Рон уже успел приподняться, но при этих словах плюхнулся назад на стул.

        — Что?

        — Вы перескочили с номера семь тысяч девятьсот восемьдесят один на номер семь тысяч девятьсот восемьдесят три, пропустив одну строку, — сообщил зельевар с какой-то жуткой мрачной насмешкой. — А вам было назначено ровно десять тысяч фраз.

        Гарри хотел было возразить, что это совсем уж мелочно, но Рон успел схватить перо со стола и торопливо корябал еще одно предложение. Может, оно и к лучшему. Так Рон явно быстрее освободится, чем если он начал бы препираться.

        Или нет?..

        — Вот, — повторил Рон с нажимом.

        На этот раз он успел полностью подняться, прежде чем Снейп медленно произнес все с тем же нескрываемым мрачным удовлетворением:

        — Кроме того, следует обсудить также номера восемьсот пятнадцать, две тысячи сорок семь и пять тысяч сто четыре, каковые совершенно невозможно разобрать, что абсолютно не соответствует требованиям, которые я предъявляю моим студентам.

        — Профессор! — вскричал Гарри. — Это уж слишком!

        — Мне не нужно твое заступничество, Поттер! — прорычал Рон. Даже не садясь, он поспешно нацарапал еще три предложения, а потом, кипя от злости и гневно топая, подошел к сидящему Снейпу и сунул результат ему под нос. — Вот! Довольны вы теперь, — видимо, сообразив, что лучше не произносить явное оскорбление, пришедшее ему на ум, Рон поспешно заменил его на лишь условно более вежливое: — сэр?

        — Позвольте мне обдумать этот вопрос, мистер Уизли, — тихо отозвался Снейп, но Гарри слышал в голосе зельевара опасные нотки. Ой-ой... Он сидел как на иголках, пока Снейп изучал полученный от Рона пергамент. Нехорошее предчувствие только усилилось, когда отец поднялся, достал с верхней полки шкафа другие исписанные Роном свитки и принялся изучать их один за другим, разворачивая и внимательно просматривая результаты этой колоссальной работы.

        Было совершенно очевидно, что Снейп не считал свершившееся отмщение вполне удовлетворительным. С дьявольским злорадством он наконец объявил:

        — По всей видимости, вы некорректно написали слово «инсинуации» во всех десяти тысячах предложений. — Покачав головой с откровенно фальшивым сочувствием, он продолжил: — Мистер Уизли, вам придется начать заново и переделать все целиком и полностью.

        На мгновение в комнате повисла абсолютная тишина. Потом раздался взрыв ярости.

        — Не буду я ничего переделывать целиком и полностью! — завопил Рон, покраснев до уродливого томатного оттенка.

        — Профессор, это уже просто мстительность, — заметил Гарри, стараясь говорить как можно спокойнее. Снейп, в конце концов, был куда больше склонен внимать разумным аргументам, чем вспышкам эмоций. — Если вам так важно, чтобы все было написано грамотно, — предложил он, стараясь придумать компромисс, — пусть Рон просто исправит ошибку во всех предложениях. Только не заставляйте его начинать сначала.

        На этот раз Рон не стал вопить, что не нуждается в заступничестве. Напротив, он смотрел поочередно то на Снейпа, то на Гарри, и взгляд у него был такой, словно он надеялся, что Гарри сможет как-то повлиять на отца...

        — Поскольку я дал себе труд написать для мистера Уизли исходное предложение, — ответил зельевар, — он мог бы, по меньшей мере, отнестись к своему наказанию достаточно серьезно, чтобы скопировать текст правильно.