《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Князь Вяземский спешился, заглядывая за пустые бочки, припылёно таящиеся в тени. В углу его губ мелькнула улыбка. Он взял горсть ягод из корзины, что цеплялась к его седлу и медленно приблизился к тихому уголку.

Средь бочек и старой ветоши ютилась убогая сиротка. Её глаза были слишком светлы, точно закрыты тонкой пеленой. Девочка всем существом своим вжалась в угол, слепо уставившись куда-то впереди себя.

- Не боись. – молвил Вяземский, присев подле девчушки.

Те слова никак не успокоили, лишь боле встревожили сиротку. Она водила мутными глазами из стороны в сторону.

- Незряча? – произнёс Афанасий, махнув прямо перед её лицом.

Сиротка тотчас же отпрянула назад, и принялась стенать таким голосом, коему незнакома вовсе никакая человеческая речь.

Терпение Вяземского иссякло. Обхватив сиротку одной рукой, он потащил её к своей лошади. Сиротка кричала во всё горло. Тонкий голосок её сменился жутким хрипом, и она продолжала вырываться, силясь улизнуть.

- Афоня, сукин сын! – раздалось позади.

Князь Вяземский с неохотой обернулся. У переулка стоял Басманов верхом на лошади.

- Пусти малявку. – грозно бросил Алексей.

- Ежели никто об ней не заботится, стало быть, мне должно. – молвил Афанасий.

- Ведаю я, что за забота твоя к ребятне. – хмуро произнёс Басманов. – Али то хочешь на царский суд нести?

Вяземский тяжело вздохнул.

«Нынче Басмановы у царя, как у Христа за пазухой…» подумалось Афанасию.

Он опустил девочку на землю, и та со всех ног пустилась прочь.

- Сам-то, главное, три дня назад драл дочь на глазах отца, а мне ещё указывает! – усмехнулся Вяземский, разводя руками.

- То совсем малявка. – молвил Алексей, глядя вслед сиротке.

- С чего тебя так растрогала она? – Афанасий сел обратно в седло.

- Чёрт знает, а противно. – сплюнул Басманов. – Вот немец не даёт собак мучить, Федька мой – лошадей. Я вот за детвору вступлюсь.

- А ты сам-то хотел дочку али сына? – спросил Афанасий, прищурил лукавый взор.

Басманов усмехнулся в ответ, едва качнув головою, да вывел лошадь свою к улице, что вела к площади. Уж доносилась музыка с гуляний.

- Как пить дать, Федька нынче вырядится в бабское платье. – молвил Вяземский, как вышли на дорогу.

- А тебе какое дело? – спросил Басманов, преграждая дорогу Афанасию.

- Право, никакого. – молвил князь, глядя прямо в глаза Алексея.

- Не ищи ссоры со мной, Вяземский. – произнёс Басман. – Ох, не ищи.

- Не ищу, Алёш. – ответил Афанасий. – По сему и молвлю тебе совет добрый – поглядывай за Федькою.

- Полно. – отрезал Алексей.

Когда они воротились на площадь, то обступили площадь, чтобы блюсти порядки на гуляниях. Немудрено было, что приметить опричников могли и без собачьих голов на седле али колчане, и без мрачных облачений. Едва ли кто из честного люда не запомнил бы лица главарей царских. Иные чурались того же Басмана, Малюту да Вяземского. Фёдора признать сложнее было, ибо юноша по случаю празднества обрядился да сокрыл лицо маскою. Денно и нощно трудились крепостные рукодельницы, дабы соткать к гулянием роскошное одеяние, в котором без труда можно было резвиться и танцевать.

Юному Басманову не впервой уж было делаться любимцем толпы. К полудню на площадях собралось народу видимо-невидимо, и Фёдор лихо заправлял музыкантами да скоморохами. Он сменил немало повозок, играя с народом – в большинстве своём с детьми и молодыми людьми.

Едва Фёдор заметил, что царские дети отпущены придаваться народным забавам, Басманов тотчас же огляделся. Его успокоили вид царской открытой кареты в сопровождении десяти рынд, что следовали неподалёку.

Всяко уяснил себе Фёдор, что за царевичами нужен глаз да глаз. Младшего, тёзку своего, юноша и вовсе посадил себе на плечи, отчего царевич пришёл в полный восторг. Не раз Басманов слышал тихие указания от мальчика на своих плечах, и тотчас же им следовал.

Такая ноша несколько мешала поначалу, да всяко юный опричник уж приноровился, и уже с большею охотой пускался в пляс.

В этой круговерти Фёдор выцепил гитару у горбача-скомороха и принялся подыгрывать уж сложенной мелодии. Басманов несколько взял себе продыху, уставши возить на плечах царевича, но продолжая держать обоих царских сыновей подле себя разными играми да причудами.

- И нынче будешь сказывать, что сарафан тебе резвиться не даёт? – спросил государь, обращаясь к своей супруге.

Царица сплюнула косточки вишни на землю, обернувшись к супругу.

- Что молвил ты, душа моя? – спросила Мария, силясь докричаться до Иоанна сквозь праздничный шум и гам.

Иоанн с улыбкою отмахнулся и мотнул головой, не отводя взгляда не только от своих сыновей, как думалось многим рындам и самой царице.

Юные царевичи со смехом отбегали от Басманова, да всякий раз он их настигал. Маленький Иоанн не раз хватался за длинные расшитые ленты, что вились от маски опричника, и каждый раз Басманов одёргивал их, завлекая в очередную игру.

Уж солнце встало во всей своей силе на небосводе. Скоморохи, торговцы морсом и пряностями подняли много горячей пыли в воздух. Народ спешил укрыться в тени – они ютились под крытыми рынками, под настилами или просто в тенистых переулочках.