《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Царевич Фёдор одёрнул Басманова за пышный рукав. Уж и сам юноша тотчас же наклонился к нему и наклонил голову, вслушиваясь в тихий голос царевича. Затем Басманов взял за руку Фёдора и Иоанна Иоанновича и они направились к лавке с холодным морсом.

Крестьянин наполнил серебряную кружку прохладным питиём и протянул Басманову. Юноша снял маску, и, откинув голову назад, принялся ей обмахиваться. Фёдор мимолётно поглядел на крестьянина, у коего глаза уж на лоб полезли. Усмехнувшись тому, Басманов взял чашу с морсом и сделал небольшой глоток. Юноша покатал напиток по нёбу, прислушиваясь к чутью своему, и лишь после того сглотнул.

Лишь после того Фёдор взял ещё две чаши и напоил из них царевичей, преклонив перед царскими сыновьями колено. И дети, и опричник заметно запыхались, но глаза всех нынче горели от весёлого празднества. На губах царевичей сияла улыбка, полная ребяческой радости и восторга, а их глаза бегали по искусному шитью наряда на опричнике.

В тот миг, как Басманов вновь принялся подниматься с земли, опираясь на своё колено, пред ним предстала высокая фигура Иоанна. Подле владыки шла царица, а за нею полумесяцем их обступили рынды.

Дети подняли взгляд на отца, не отрываясь от холодного напитка.

- Басманов… - тихо молвил царь, положив руку на голову царевича Иоанна.

Фёдор прислонил руку с маскою к сердцу и отдал низкий поклон.

- Не кислый нынче морс, наварен? – спросил государь, чуть наклоняя голову.

Басманов помотал головой, продолжая обмахиваться маской.

- Мне пришёлся по вкусу, светлый государь мой. – молвил юноша в ответ.

Фёдор всё не мог перевести до конца дыхания, и то было слышно в его речи. Иоанн опустил свой взгляд на детей, которые уже допили морс и воротили чашки на лавочку, за которой стоял купец ни живой, ни мёртвый, токма и думал – куда ж ему подать себя.

То смятение мимолётно позабавило владыку, не боле. Царь перевёл взгляд на Басманова и оглядел юношу с ног до головы. Рука государя медленно поднялась, и он велел жестом обернуться Фёдору.

Опричник улыбнулся, несколько отошёл от лавки и обернулся несколько раз. Притом подол его одеяния, хоть уж был и прибит пылью, но всё платье его заиграло под палящим июльским солнцем.

Мелкая золотая тесьма точно напоилась знойным светом и расцвета новою роскошью. Узоры кружились вместе с Фёдором, и стоило юноше замереть, как тому повиновалось и его расшитое одеяние.

Иоанн не стал скрывать своей улыбки, да притом несколько раз хлопнул в ладоши. Дети, завидев жест отца, так же рассмеялись, много боле ребячески и беззаботно. Их преисполняла светлая радость от этого чудного дня средь их холодной строгой рутины.

Давно царевичи не улыбались так широко и не смеялись так звонко. Фёдор отдал им отдельный поклон, вновь припав на колено.

- К пяти часам по полудни воротись во дворец. – молвил царь.

Басманов тотчас же поднял свой взор на государя.

- Великий царь… - было молвил Басманов, но Иоанн остановил его жестом.

- Неужто не нагулялся? – усмехнулся царь, всплеснув руками.

Фёдор посмотрел на царевичей и тяжело вздохнул, почёсывая затылок.

- Нынче же ночью папоротник цвести будет… - молвил Басманов, поднимая взгляд на царя.

Иоанн глядел на опричника, храня холодную утомлённость на своём лице. Знакомы были царю ночные гуляния на Ивана Купалу, хоть сам государь, ни в юности, ни в зрелости к тому особого рвения не имел, да припоминал, как Басман-отец не раз сказывал об охоте отрока своего.

Нынче же стоит лишь ночи приступиться на небосводе, как девки да юноши пустятся бродить по лесам да рощам, да на воду сойдут венки, да притом велел государь то не считать за колдовство, и за обряды языческие не карать.

Любовь Федину к забавам да игрищам уж известна была всему двору, что и говорить о самом государе.

- Пущай, ищи. – произнёс владыка, отмахнувшись.

Фёдор широко улыбнулся и отдал низкий поклон государю.

…

Солнце уж сходило к горизонту, и тени становились всё длиннее. Штаден сидел без рубахи в тени от навеса на деревянной скамье и протирал лицо куском ветоши, обмакивая тряпку в кадку с водой вперемешку со спиртом.

- От ты где! – раздалось с площади.

Генрих обернулся, заслышав звонкий голос Фёдора и слегка улыбнулся. Штадену всегда было на потеху глядеть, как его друг, суровый и удалой воин облачается к маскарадам да гуляниям, что и вовсе можно было подумать, что пред ним другой человек.

Не было до сего времени ни минуты покоя у обоих опричников, и лишь сейчас могли потолковать меж собою – народ уж разошёлся, а до ночных гуляний оставались часы.

- Пойдём к реке? – предложил Басманов, забрав у немца тряпку из рук и принялся сам промывать рану на лице. – Эко ж тебя… к старым шрамам прибавиться и этот…

Штаден усмехнулся, стиснув зубы, когда Фёдор принялся промывать рану. Не сильно немец пострадал – много больше и боли, и крови он причинил своим врагам в кулачном бою.

- Да пущай. Не был красавцем, то-то и горевать неча. – ответил немец.

- Ты весь день что и делал, что махался на кулаках? – спросил Фёдор, протирая рассечённую бровь немца.