《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Тонкая полоска серебристой речушки мерно ширилась – берега делались всё дальше, и уже к полудню судно вышло на широкое половодье.

Несмотря на милосердие от небес, точно благословившее мореходов, оно не могло полностью избавить государевых слуг от недугов, наречённого в простонародье морскою болезнею.

Фёдор не спускался с палубы, даже когда на небосводе засвирепствовало ярило. По правую сторону борта падала тень от мачты. В той тени и стоял Басманов, спасаясь от жара полуденного. Басманов упирался локтями о борт, да боролся с приступами, подступающие к горлу. Холопские, что сопровождали опричников, подносили ему пресной воды да молока.

- Ты ж, помнится, говаривал, что славно переносишь дорогу по воде? – спросил Вяземский, хмуро поглядывая на юношу.

Фёдор сидел на палубе, откинув голову к борту. Глаза его были прикрыты, молодая грудь вздымалась. Басманов хмуро отмахнулся, мучаясь желчью, что поднималась вновь и вновь.

Вяземский вздохнул, ставя кувшин с водою подле Басманова. Рука юноши потянулась к сосуду, и Фёдор принялся пить большими глотками.

- Тебе нынче не до наставлений, - молвил Вяземский, тяжело вздыхая.

- Да отчего же? – усмехнулся Фёдор, отстранившись от питья да утерев губы рукою. – Валяйте, Афанасий Иваныч.

Вяземский провёл по лицу, поглаживая свою бороду.

- Нынче едем мы, всяко, что на чужбину дальнюю. Негоже нынче врознь, али умалчивать чего. – произнёс Афанасий. – Я в ответе за тебя, перед твоим батюшкой, и тем паче перед самим государём.

- Да брось! – Басманов мотнул головой, коснувшись своей переносицы. – Не держать же тебе ответ за мой недуг?

Афанасий усмехнулся, запрокинув голову вверх.

- Да судя по речи царской, держать мне ответ за всякое, и отвечать мне головою. – молвил Вяземский, - За сим, Федя, не луди мне, да не замалчивай чего. Нынче мы заодно, и всякую ссору оставим до поры.

Басманов кивнул, вновь припав к кувшину. Вяземский уж решил было оставить юношу, как Фёдор, после двух коротких глотков окликнул опричника.

- Афонь! – молвил Басманов.

Князь обернулся, поглядев на парня. Фёдор слабо улыбнулся да приподнял сосуд с водою.

- Спасибо. – коротко произнёс юноша, глядя на Вяземского, с чего Афанасий и впрямь подивился.

Князь развёл руками, да улыбнулся в ответ.

- До ночи дотерпи – на ночлег к берегу сойдёшь. – молвил Вяземский.

Фёдор коротко кивнул, и остался сидеть на палубе, обхватив себя рукою поперёк.

То был самый тяжкий день пути для юноши. Чем дальше шло их судно по волнам речным, тем боле и свыкался Фёдор с приступами.

Вяземский время от времени справлялся о здравии Басманова, большею частью через холопов. Когда солнце склонилась к далёкому горизонту, Фёдору сделалось заметно легче – юноша много спокойнее стал переносить путь водою. Освоился Басманов, да совладал с недугом, да преисполнился пуще прежнего восторгу своему.

Всяко дознавался у мореходов, долга ли дорога, и всё один ответ получал:

- Как Бог пошлёт, барин, как Бог пошлёт!

Фёдор недовольно закатывал глаза, а иной раз вновь подходил, да справлялся, нельзя ли большего ходу придать?

- Вы, Фёдор Алексеич, смотрю, ожили? – усмехнувшись, молвил Вяземский.

- Неужто на царской службе нет судна более лихого? – спросил юноша.

- Уж запамятовал, – молвил Афанасий, - под какой личиною едем в Новгород? Купцами московскими да притом земскими, не опричниками.

Фёдор недовольно цокнул, сложив руки на груди.

- Погляжу, быстро свыкся с царскою милостью да щедростью? – спросил Афанасий, поглядывая на Басманова.

Юноша усмехнулся, и взор свой опустил на кольца. Перстни переливались в слабом догорающем огне заката да редких фонарях на судне. Самоцветы преисполнись густого цвета, утопая в полумраке, изредка поблёскивая искорками. Юноша глубоко вздохнул, припоминая, как получал в дар роскошные подарки от самого государя.

- Вы мне скажите, Афанасий Иванович, - молвил Фёдор, обратившись взором к Вяземскому, - всегда ли царь так добр был к слугам своим?

Князь поджал губы, да усмехнулся. Поразмыслил Афанасий, и молвил, пожав плечами:

- Да, пожалуй. – согласно кивнул он.

- И с Луговским? – спросил Фёдор.

Вяземский усмехнулся, мотая головой.

- Стало быть, тебе батюшка не сказывал о разладе государя с Луговским? – лукаво молвил Афанасий.

- Так-так… - протянул Фёдор, опершись локтями о борт, да откинувшись к нему спиною.

Вяземский усмехнулся в свою бороду.

- Мишка Луговский родом из купеческих. – начал Афанасий. – Иоанну Васильевичу было чуть больше, чем тебе сейчас. Значит, стал Миша к государю челобитные писать, дабы беспошлинно торговать в Москве да Новгороде. С челобитными теми присылал дары, каких и ныне с огнём не сыщешь! Премного ныне храниться в сокровищнице царской. Так и задружились они, и вскоре Иоанн призвал Мишку Луговского на службу. Славные были деньки, ох славные! Притом, тогда ж ещё при дворе Курбский был, вот он-то знался с Луговским, и много вступался за него пред государём.

- А в опалу-то как Луговский попал? – спросил Фёдор.