《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

- Много воды утекло. – молвил Афанасий, глубоко вздохнув. – Больно уж алчным Мишка оказался. Премного доброго сделал ему государь, премного. Луговский при дворе был пожалован в думных бояр, как и твой батюшка. Поговаривали, что ко двору девок приводил, да с хворью постыдной. Ну, да того, поди, дознаться надобно ещё, теперича уж концов не сыскать! Ничем не был обделён Мишка, жил себе, как у Христа за пазухой, беды не ведал, да всяко мало было – и всяко торговал в обход казны, да товары приберегал для иных господ, для латинов.

- Неужто? – молвил Фёдор.

Афанасий кивнул.

- Он нраву всегда был скверного. – продолжил Вяземский. - Об нём много слухов дурных ходило, да видать – неспроста. Делать с ним государь ничего дурного не делал, покуда Курбский вступался за Луговского, а как решил царь уж навести порядок – поди ищи!

- Верно, нынче под Жигимоном ходит? Али кому служит? – спросил Басманов.

- А пёс его знает! – Вяземский пожал плечами. – Латинам он тоже крови сполна попил, разбойник.

- Видать, много врагов у него? – молвил Фёдор.

- Видать. – кивнул Афанасий. – Да покровителей и того больше. Тот же Курбский, сучий потрох, знается с ним и поныне.

- А отчего нынче вернулся-то Луговский? – спросил Басманов. – Тебя послушать – славно живётся ему на чужбине, вдали от гнева царского.

- Почём знать? – Афанасий пожал плечами. – Да токма ушлый этот чёрт! Не первый год он набегами, как нехристь какой заморский, воротиться на русскую землю, и снова уходит морем.

Фёдор вздохнул, поджав губы, да принялся стучать пальцами по борту. Юноша обернулся взором к берегу, что мерно темнел, проплывая мимо. Далёкие деревья одиноко торчали чёрными зубьями.

- И нынче нам с тобою изловить его велено? – с усмешкой спросил Фёдор.

Афанасий развёл руками.

- Велено, Федь, велено. – с тяжёлым смирением молвил Вяземский.

- А ежели не схватим? – спросил Басманов. – Сам же молвишь – Луговский ушлый чёрт.

Князь тяжело вздохнул, разведя руками.

- Стало быть, нам не сносить головы. – добродушно усмехнулся Афанасий.

Фёдор улыбнулся да посмеялся в ответ.

Вдали догорел закат, и наступление темноты сулило беду. Оставалось меньше мили до отдалённой пристани, как из трюма раздался лихорадочный вопль.

Вяземский держал ухо в остро и тотчас же спустился вниз. То был Пальский. Тьма опустилась вокруг, и рассудок его подводил. Димитрий стенал, точно раненный зверь. На шее его не было новых следов вредительства, но всяко Пальский хрипло дышал, изо всей мощи своей силясь преодолеть невидимые путы.

В этой агонии он бился главою своей об пол.

- Да чёрт бы тебя драл! – Вяземский грубо схватил князя за шиворот да швырнул поверх гружёных тюков.

Димитрий всё тщетно пытался вдохнуть. Опричник во гневе стиснул зубы и наотмашь ударил Пальского.

- Баляба чёртова! – Вяземский тряхнул Димтрия. – Скокма с тобою возиться?!

Пальского охватило оцепенение, а взгляд на мгновение замер. К тому уж поспел Басманов. Спускаясь в трюм, юноша ловко спрыгнул с лестницы. Фёдор заглянул поверх плеча Вяземского. Полоумный взгляд Пальского судорожно метался по низким балкам. Басманов исполнился презрением, постукивая пальцами.

- Всё беснуется? – спросил Фёдор.

- П-помилуйте! – проговорил, Димтрий.

Его рассудок медленно прояснялся, чего сложно было молвить о речи. Говорил он с трудом, знатно пересиливая себя.

Вяземский злобно цокнул, выпуская Пальского из своей хватки. Затем князь отряхнул руки об одеяние своё, точно они замарались в скверных нечистотах. Сплюнув на пол, Афанасий щёлкнул рындам, приставленных к Пальскому.

- Ежели что учинит с собою, шкуру спущу! – пригрозил Вяземский.

Афанасий и Фёдор вышли на палубу. Князь провёл рукой по лицу, да упёрся руками о борт. Бессильно свесилась вперёд голова его, что полнилась тяжёлыми думами.

- Напомни, Афонь, на кой чёрт он нам сдался? – понизив голос, спросил Фёдор, подходя к опричнику.

Вяземский цокнул, мотая головой.

- Всяко его надо воротить живьём государю. – ответил Афанасий.

- Так ещё ж недалеко отплыли. – молвил Фёдор, пожав плечами.

- Нет. – отрезал Вяземский. – Луговский не выйдет с незнакомцем на встречу. То должен быть его человек.

- Надо быть блаженным баламошкой, чтобы не заподозрить чего неладного. – молвил Фёдор, мотая головой.

- Остальных не взяли живьём. А ежели и взяли, так отделали уже. Что от них проку-то? – произнёс Вяземский.

Басманов почесал затылок, да зевнул.

- Ладно, Афанасий Иваныч, утро вечера всяко мудренее. – молвил Фёдор.

Вяземский кивнул, да долго ещё смотрел, как тёмная река плещется за бортом.

…

Путь в Новгород лежал не близкий. Долго ли, коротко ли плыли слуги государевы, сами того не ведали, ибо забот было превелико.

Вяземский ежели и смыкал глаза, то на пару часов – не боле. Надобно было следить за Пальским пуще прежнего – удручала его дорога, изматывала, и разум его преисполнился тревоги.