《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

С утра Фёдору принесли тёплой воды. Пред собою уж Басманов разложил вещи с дороги. Средь украшений, дарёных государём, лежала, казалось, неприметная фигурка, но то могло показаться лишь от пестроты иных драгоценностей.

С первого взгляда Фёдору приглянулся резной шахматный конь. Фигура казалась точно из чёрного камня – пряди гривы блестели, ребристо проходясь по всей шее, сходя к основанию. И по весу приходилась боле камнем, но всяко то было искусною работой из дерева.

Басманов с мягкой улыбкой осторожно провёл по тонкой резьбе кончиками пальцев. Глубоко вздохнув, Фёдор продолжил бритьё. Юноша надел золотые серьги, которые изгибались точно листом какого неведомого цветка, а многие перстни неизменно унизывали его белые руки.

Фёдор чувствовал прилив новых сил, отоспавшись на суше. Боле его не сковывала слабость, и он окончательно сбросил весь недуг свой.

Вытирая лицо причудливо расшитым полотенцем, юноша выглянул в окно, выискивая взглядом конюшню. Лукавый взгляд его остановился на постройке, боле всего подходящую для того. Фёдор оделся, обулся, заткнул нож за пояс широкий, да в сапоге припрятал кинжал. Не забыл Басманов захватить и кручёный хлыст свой. Пущай и редко приходилось ему гнать Данку свою верную кнутом, да нынче ж придётся седлать иную.

Не дожидаясь, как проснётся весь терем, юноша спешно ускользнул из дому, легко ступая по лестнице. Фёдор не поднимал лишнего шуму, ловко вышел на улицу, во двор и глубоко вздохнул свежий воздух.

Теперича можно было и оглядеться, ведь, как прибыли тьма стояла кромешная, хоть глаз выколи. Едва что можно приметить, да и с дороги у Фёдора слабая вовсе охота глазеть по сторонам.

Нынче же робкое солнце тянуло бледные лучи свои к перьевым облакам. Вокруг стояла утренняя тишь. Единственным шумом были шаги Фёдора, что ступал по смутно знакомой земле.

«Где же мы тогда с отцом расположились?» спрашивал себя юноша, припоминая то ли здешние, то ли до боли знакомые красоты.

Сапоги юноши быстро окропились свежей росой. Фёдор оглядел добротно сколоченный барский дом величаво возвышавшийся. Под самою крышей ползли резные узоры. Ровное крыльцо широко раскидывалось впереди да укрывалось покатой крышею.

Отчего-то Фёдору сей дом казался большим, нежели он был взаправду. Юноша потянулся, да принялся дальше двор оглядывать. Неспешно брёл он, куда глаза глядят. Двор раскинулся немалый, и всего глазами не охватить, тем паче, что с ночи не развеялся серебристый туман.

Тонкий слух Басманова улавливал тяжёлое дыхание животных, что оправдывало его догадки. Дверь поддалась, когда юноша отворил её.

Кроме лошадей был лишь сонный конюх – деревенский парнишка, совсем немногим младше самого Фёдора. В руках у крестьянина были вилы, коими он нынче сгребал грязную солому. Фёдор поглядел на холопа, но взор опричника, и мысли, уж были заняты другим.

Много больше Басманова заботили лошади в стойлах.

- Фёдор Алексеич? – растеряно молвил крестьянский, тотчас же отложив вилы.

Холоп согнулся в поклоне, но Басманов не ответил ему. Опричник неспешно прохаживался вдоль рядов, выглядывая себе коня по нраву. Юноша едва прищуривал взгляд, поглядывая, сколь длинны ноги у той али иной лошади, глядел на круп да шею. В руках Фёдор гнул хлыст свой, сложенный в несколько раз.

«Чёрт бы их всех драл, надо было Данку везти с собою…» грустно вздохнул Фёдор, приглядываясь к лошадям.

- Афанасий Иванович наказал вам снарядить её. – молвил холоп, подходя к стойлу с длинноногой кобылой.

Басманов вскинул бровь – столь подивился красе её. На лошади уже было надето седло, на морде – шёлковая узда и мелкой тесьмой. Походка длинных копыт выдала спокойный нрав, покладистый.

Холоп вывел лошадь из стойла. Красавица востроногая была серою, да нос с копытами – чернее сажи. Влажные глаза сонно глядели по сторонам, взмахивая кручёными ресницами. Хвост и грива чернели у самых корней, но делались несколько светлее.

- Как звать? – спросил Фёдор, протягивая руку вперёд.

- Зорька. – с поклоном ответил конюх.

Лошадь медленно подалась мордой к опричнику, обнюхивая руку его.

- Я Федя. – тихо прошептал юноша.

Зорька повела ушами, точно приветствуя его. Фёдор уж взял за уздцы её да повёл к выходу, как холоп робко обратился.

- Фёдор Алексеич! – замялся конюх.

Крестьянин паче огня боялся подступиться к опричнику.

- М? – спросил Фёдор, трепля Зорькину чёлку.

До холопа Басманову не было вовсе никакого делу, а раболепство его лишь несколько досаждало нынче.

- Афанасий Иваныч доложить велел, что бы вы к полудню воротились. – доложил крестьянин, кланяясь часто да неуклюже.

Басманов глубоко вздохнул, закатывая глаза.

- Ага. – коротко бросил Фёдор.

Вывел опричник Зорьку, да дал ей освоиться на белом свету. Лошадь слабо ударила копытом, повела головой. Чёрные влажные ноздри раздулись, почуяв утреннюю свежесть.

Завидя, как Зорька сама не прочь прогулки, Фёдор лихо запрыгнул на неё. Видать, лошадь сразу признала всадника, оттого и не противилась воле его. Уж скоро выехали они со двора.