《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Сам владыка безмолвствовал, покуда гости ратовали: «Горько! Горько!». Уж сам Басман-отец было подходил, да испрашивал, чего угодно государю. Царь был сдержан в ответах своих, да велел Алексею не тревожиться нынче средь торжества.

Варвара подняла робкий взгляд на жениха. Парень не выдавал на лице своём никаких тревог, нежно обхватывая лицо невесты, обращая его боле к себе. Уста Фёдора едва коснулись уст девицы, как Варвара вздрогнула. От взоров, уставленных на новобрачных, делалось токма хуже, стыдливое волнение подступало тошнотою к горлу.

И всяко же, их поцелуй спровадился бравыми возгласами.

Уж вечерело, но пир не смолкал, а напротив же – бушевал всё боле.

Опричники, подобно и пирам царским, выведывали, кто из братии на что горазд, ежели упиться едва ль не до пределу. Басман-отец нынче, вопреки обыкновению своему, не состязался в том. Как хозяин поместья, Алексей Данилыч напару с Василием Сицким, бдели, кабы кто не убился.

Меж тем же братия точно имела мнение о том, что немец, эдакий чудила заморский, мог взял на душу лютейшего самогона, да выстоять, и паче того. Генрих перепил уже двух мужиков со стороны Сицких, коие не ведали, с тем тягаться принялись.

Штаден похвалялся, что нынче может из лука стрелять без промаху. Фёдор вызвался держать яблоко в руке своей, и пущай немец встанет на расстоянии ста шагов, али боле. Басман-отец больно занят был перепившими, а по сему и вовсе не слышал, какие забавы затевает братия его, услышал бы – запретил строго-настрого подставляться.

Но всяко запрет на то прозвучал – не устами старика-Басмана, но царскими устами. Плечи Фёдора резко опустились в недовольстве.

Иоанн улыбнулся, глядя, сколь резко осаждена потеха для Басманова. В спор с государём пускаться ни у кого охоты не было.

Заместо Фёдора поставили парнишку – кого-то из крестьянских. Дрожал холоп, как осиновый лист, покуда Штаден натягивал тугую тетиву. Особенно приметна была дрожь в руке, в котором держал яблоко. Волей-неволей, да холоп метнулся, покуда свистнула тетива, и тот роковой рывок стоил парню тяжкой раны. Стрела раздробила насквозь руку.

Холоп опешил, и несколько мгновений не чуял боли вовсе, пущай и горячая кровь текла рекой. Смешались возгласы ужаса, пьяный крик да смех раскатистый, покуда парнишку отвели в сторону. Сам раненный уж залился страшным криком, оттого и спровадили его с глаз долой, дабы не портил застолья.

К слову, толком-то он никак и не портил пир – всяко братии даже потешно было с того.

- К чёрту идите! – отмахнулся Штаден. – Стой он ровно – обошлось бы!

- Да и впрямь, поделом ему! - с тем опричники подзывали стольников со сладким мёдом да винами.

Фёдор уж утомился, распевая да отплясывая прямо на столе. Несмотря на прохладу, которая заметно ощущалась в вечернем воздухе, Фёдор не накидывал плаща али тёплого кафтану, разгорячившись от ярого веселия.

Варвара испросила на то дозволение у супруга, да покинула шумное застолье. Фёдор спровадил её в барский терем, да свёл с матерью. Светлана поручилась приглядеть за невесткой, покуда идут гулянья.

Фёдор же воротился во двор под громкие возгласы опричников. Выйдя из дому, почуял юный Басманов, сколь в горле его пересохло, да поспешил напиться с застолья.

Пойдя к столу, жених взялся за кувшин да испил прямо из него, усевшись спиною ко столу. Лишь испив до дна, Фёдор приметил подле себя Афанасия Вяземского, да улыбнулся князю, утирая губы свои.

- Уж молви безо лудоства окольного, - молвил Вяземский, оглядев Басманова, - рядиться в бабу нынче будешь, али как?

Фёдор рассмеялся, откинувши голову к небу. Высоко-высоко в вечеряющей пелене уже робко мерцали первые звёзды.

- Думалось мне, - протянул Фёдор, - тебе не по сердцу эта отрада моя.

- Ох, не по сердцу! – с улыбкой кивнул Афанасий, да поднял кубок.

Юноша обернулся вполоборота, да схватил чью-то чашу. Лишь мельком поглядел – полна ли? – а уж чем – безо всякой разницы.

- Да вот поставил я алтын, мол, предстанешь нынче не токма в мужицком платьи. – произнёс Вяземский.

Фёдор вскинул бровь, глядя на князя. Лукавый взор Басманова сверкнул ещё большею радостью.

- Стало быть, вовсе рядиться не буду. – усмехнулся юноша.

Со звоном цокнулись они, да выпили чрез рукав. Едва Басманов хотел было отстраниться, как Вяземский прихватил его за затылок.

- И не боязно тебе сплоховать нынче перед Варькою? – шёпотом спросил Афанасий.

В ответ раздался лёгкий смешок, как вдруг Вяземский резко отпрянул. Фёдор вскинул вопросительно бровь, будто бы не попытался ныне поцеловать князя в щёку.

Князь вытер щёку, да с усмешкою мотнул головой. Фёдор усмехнулся, глядя куда-то вдаль, да покручивая на пальце перстень.

Меж тем, пьянка продолжалась. Немец, видать, вовсе не пьянел. Хоть от него несло, паче чем от пропащего пропойцы, всяко мог он держаться на доске, возложенной на покатую бочку. Не каждый в трезвости мог удержаться, а немцу было хоть бы хны.

Порой к Генриху подходила Алёна, наполняя чашу его, да наставляя – время какого обряду пришло. Тихонько то шептала она, да немец отвечал коротким кивком, и в целом славно нёс бремя своё.