《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Путанные мысли заняли его ум, и по сему юноша сам не заметил течения времени.

Очнулся же Басманов от дум своих, лишь когда заслышал, как засуетился привратник, спеша отворить кому-то.

«Кого ж несёт ни свет ни заря?» подумалось Басманову.

Он поднялся, и даже было подивился, как внезапно занялся рассвет. Опричник вышел навстречу всаднику. Окинув его быстрым взглядом, Фёдору не пришло на ум ни имени, ни роду раннего гостя, хоть лицо всяко было знакомо.

Прибывший спешился, и не сразу отдал поводья, верно, не расслышав, что просят от него конюхи. В целом вид гостя был несколько потерянным, и этого недолгого замешательства хватило Фёдору, чтобы припомнить, кто пред ним.

Альберта Басманов видел мельком, когда тот приходил во дворец, врачуя страждущих. Чужеземец был нелюдим и угрюм, и толком-то с Фёдором едва ль перекинулись парой слов. По слухам Басманов знал, что Альберт был пленён, и ныне служит сносно, а то и вовсе славно.

Так или иначе, сейчас Басманов улыбнулся и с поклоном приветствовал пришлого.

Альберт ответил поклоном, доставая из-за пазухи связку писем. Фёдора подивило, что послания не были запечатаны.

- Доброго вам, сударь, - молвил чужестранец, - прибыл я к Афанасию Иванычу.

Басманов кивнул, протягивая руку чужестранцу.

- Княже послал меня встретить вас, Альберт, - произнёс Фёдор.

Альберт кивнул, передавая письма опричнику.

- Афанасий Иваныч обещал, что отправит их, как пустится в дальний путь, - пояснил чужестранец. - Велел не запечатывать - так я и не скрываю ничего. Пущай читает, коли есть у него нужда такая.

Басманов принял послания, да едва ли ему хватило ловкости подсобрать распадающуюся стопку писем. Альберт помог опричнику удержать всё на руках.

- От же ж… - чуть виновато вздохнул Фёдор, - кабы Афанасий Иваныч не растерял бы их, покуда едет до этого… ну как его, куда он там едет? На города дурная память моя!

- В Лондон, сударь, - молвил Альберт, кивая.

В тот миг вся груда писем разом рухнула наземь.

…

- Да господи… - вздохнул Афанасий, тяжело выдыхая.

Фёдор ухмыльнулся, застав Вяземского в столь ранний час врасплох.

- Ещё заутренней не слыхать, а ты уже на ногах? – вопрошал князь, приглашая жестом в свои покои.

Точно в оправдание своему приходу, юноша приподнял в руках стопку малость помявшихся бумаг, перетянутых кожаным ремешком.

Фёдор опустил свою ношу на стол, а сам опустился в кресло, накрытое шкурой. Басманов подпёр голову рукой, ожидая, когда же Вяземский взглянет на письма.

Афанасий же явно недавно отошёл ото сна, и по сему особой спешки не было в нём. Он приблизился ко столу, протёр глаза, и, широко зевнув, развязал ремешки.

Бездумный притуплённый взор бегло прошёлся по строчкам. Верно, до Афанасия не сразу дошло, от кого же явился Басманов.

Наконец, Вяземский замер, и взор его прояснился, как по щелчку. Опричник перевёл взгляд на Фёдора, пытаясь угадать, сколь много прознал Басманов. Судя по довольной улыбке на устах юноши, он и впрямь ведал достаточно.

Тяжёлый вздох, и плечи Вяземского опустились с заметною тяжестью.

- Значится, Лондон? – мечтательно вздохнул Басманов, покручивая перстень на своём пальце.

Князь занял кресло подле стола, всплеснул руками.

- Значится, Лондон, - пожав плечами, повторил Афанасий.

Фёдор усмехнулся, поднимая взгляд на Вяземского.

- И, стало быть, - вздохнул юноша, - мне не должно было знать об этом?

Афанасий кивнул.

- Царь-батюшка пригрозил нам в глотки свинец залить, коли проболтаемся, - признался Вяземский.

Фёдор кивнул, глядя пред собой, но тотчас же воротил на князя, прищурив взор.

- Нам? – повторил Басманов, - Кто ещё знал?

Афанасий улыбнулся, мотая головой.

- Да немец твой, Андрюшка, - бросил Вяземский, уж не найдя ничего, ради чего упрямиться да припираться нынче.

Фёдор вскинул голову вверх, да прицокнул с широкою улыбкой. Незлобно он мотнул головой, точно и впрямь причитал.

- Сука заморская… - пробормотал себе под нос Басманов.

Право, эта весть меньше всего прочего гложила душу Фёдора.

Вяземский сидел, молча пялясь на стол.

Небо за окном всё светлело.

- Что ж, - молвил Фёдор, пожав плечами.

Князь повёл головой, готовясь внимать Басманову.

- Верно, мне сего знать не должно, - произнёс младой опричник, - Так тому и быть. Буду и впредь в неведении. В самом деле, ни ты, ни Андрей не проболталися, за что ж вам попадать под гнев царский?

Вяземский, право, не ожидал того услышать, и даже замер на мгновение. Премного озадаченный, но и премного возрадован такому настрою Фёдора, Афанасий глядел на парня вовсе иными глазами.

Когда Басманов поднялся со своего места, то же сделал и князь.

Вяземский проводил юношу, да пред тем, как расстаться, откланялся, положа руку на сердце.

Фёдор ответил коротким кивком, и, верно, мыслями был далёк отсюда.

…

Солнце занималось всё вольнее, всё величественнее. Злато лучей охватили небеса, и лились сквозь раскрытые окна в палаты царского дворца.

Трон был окутан истинным благолепным светом, когда Афанасий Вяземский предстал пред ним. Высокая фигура в царственном облачении стояла подле окна.