《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Опричник поджал губы, вновь обращая взгляд к государю. Грустная усмешка вспыхнула на устах юноши, покуда он развёл руками, усмехнувшись себе под нос.

- Прости же, добрый владыка, что служу вам! – Басманов ударил себя в грудь.

- Паршиво служишь! – Иоанн ударил рукой о стол, поднимаясь из-за стола.

Фёдор широко раскрыл глаза, сбившись с гневу царского.

- Бабья служба тебе резвее даётся! – ядовито бросил Иоанн.

Фёдор оторопел, услышав эти слова. Опричник глядел подле себя, точно желал завериться, что всё взаправду. Иоанн пронизывал Басманова холодным, пристальным взором.

Фёдор невесело усмехнулся, и с уст его сорвался глубокий вздох. Юноша поднялся с места, и, чуть качнувшись, отдал низкий поклон.

Иоанн кивнул на место пред собой, веля Басманову воротиться, да Фёдор будто бы не разумел воли царской. Владыка же не принял той дерзости, и обличил приказание своё прямою речью:

- Садись на место, Басманов. – процедил Иоанн.

Фёдор покосился на резное кресло, поведя соболиною бровью. Больше не было оправданию и дерзновенному его непослушанию.

Младой опричник отшагнул прочь от стола, и владыка лишь едва заметно мотнул головою, безмолвно, но строго упреждая от ошибки.

Юноша не внял этому, и оставил государя.

Завидев это прочие стольники, что были нынче на службе, приступились убирать еду да посуду, брошенную во гневе наземь.

Иоанн недолго глядел во след своему краичему, после чего перевёл взгляд на одного из крестьян. Холоп промакивал расплескавшееся липкое вино полотенцем, когда царь подозвал его к себе.

- Малюту ко мне, - тихо приказал владыка.

…

Фёдор яростно захлопнул дверь в свои покои. Яростные терзания снедали его изнутри, измываясь, глумясь над ним.

Басманов опёрся руками, глядя в окно. Ночная мгла укрывала собою двор.

- К чёрту всё, - процедил Фёдор, проводя рукой по лицу.

Бессильная злоба была самым постыдным унижением. Юноша хотел было заглушить это, провалившись в глубокий сон – парень едва стоял на ногах.

Рухнув в постель, юноша ощутил лишь большую досаду, подступающую к его сердцу – всякий сон как рукой сняло. Беспокойное ворочанье не дало ничего.

Сколько времени прошло – лишь Господу и было ведомо. В минуту яростных терзаний кто знает верный счёт часам?

Фёдор сел на кровати, не в силах боле валяться без дела. Басманов поднялся, поглядывая в окно.

«Ещё есть время» подумал юноша, глядя, не занимается ль уже заря?

Тёмный небосвод пророчил долгую безлунную ночь.

Юноша покинул свои покои, направляясь вниз, во двор. Безлюдные коридоры отзывались тихим эхом, встречая спешный, даже суетливый шаг опричника.

Тревожные, мятежные, крамольные и дерзкие, горькие и алчущие – всяк мысль утихла, точно смиряясь, что нету боле никакой им воли.

Юноша отворил конюшню, решив не будить конюших – только мороки больше будет.

Холод коснулся сердца юноши. Он напрягал свой взгляд, вглядываясь в ряды лошадей. Басманов сглотнул, внимательно выискивая свою вороную любимицу.

Опричник бросил последний беглый взгляд на ряды лошадей, дремлющих в своих стойлах. Юноша выбежал на улицу, и ноги его подвели. Фёдор едва не оступился, благо успел упереться рукой о стену.

Сердце часто забилось, и парень схватился за грудь. Крупицы раскалённого рассудка твердили, что это всё не взаправду.

Страх поднимался к груди пронизывающей дрожью. Басманов поднял взгляд, собирая разрозненные мысли воедино.

Фёдор воротился во дворец, насилу совладав с собою. Ноги сами несли его вверх по каменной лестнице.

Едва Басманов увидел, что двери приотворены, тотчас же ускорил шаг. Фёдор не обратил внимания, сколь безропотно его пустила стража. Лишь когда опричник суетливо и бегло оглядывал царские покои, уразумел – нету нынче здесь владыки.

Эта мысль пришлась новым ударом, и Фёдор упёрся руками о спинку резного кресла, чтобы удержаться на ногах. Юноша закрыл рот рукою, переводя беспокойное дыхание, страшась, что рассудок подведёт его.

Взгляд кидался из стороны в сторону, едва поспевая за жуткими мыслями. Фёдор поднял взор, глядя на пустую стену.

- Где нынче царь? – вопрошал Басманов у рынд.

Стража, как и ожидал Фёдор, судя по недоброй его ухмылке, хранила холодное молчание.

Басманов не помнил, куда брёл опосля того. Ноги несли его по знакомым коридор, выведя к одной из многих крепостных стен. Меж каменных арок виднелась Москва, погрязшая тяжёлым сном, и небо плавно светлело у самого краю.

Фёдор опёрся руками о холодный камень, безвольно свесив голову. Он прикусил губу, сглатывая ком, вставший в горле.

…

Башня колокольни взывала к людским душам, возвещая о заутренней службы малиновым перезвоном. Литые чугунные гиганты бились, каждый в свой черёд, порождая единый зов.

Но не всяк мог внимать ему. Когда Фёдор поднимался по узкой лестнице колокольней башни, и точно не слышал этого грозного звона.

Басманов опёрся спиной о стену, переводя дыхание и взирая на мрачную высокую фигуру звонаря.

Иоанн обернулся через плечо, явно ожидая увидеть своего слугу.

Медленно занималась заря, точно бы нарочно тянула.