《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

С выжатого полотенца водица рухнула в деревянное ведро, отдавшись звонким плеском. Алёна вновь протёрла плечо немца, а затем повела его рукою.

- Болит? - вопрошала девушка, отгибая руку Штадена.

- Нет, - отвечал Генрих, да и сам давался диву.

Не иначе, как уж суждено ему было с рукой прощаться, когда тот супостат здоровый перетянул плечо.

Да вот же - не стал Генрих калекою, хоть порой плечо и ныло, ежели напрягать больше всякой меры.

Едва Алёна перекинула полотенце чрез изножье кровати, немец взял её руку, привлёк к себе и поцеловал ладонь.

Руки пахли настойкой из дурманов поздних трав. Генрих привык к этому запаху, и уж больно он ему полюбился.

Штаден завлёк её с собой в объятия, поваливая в мягкие перины.

Немец приблизился к самому уху девушки, и тихим шёпотом твердил откровения, покуда томное дыхание вторило его горячему сердцу.

Алёна упёрлась руками в плечи Генриха, отстраняя его ровно настолько, чтобы заглянуть в глаза.

- Что нынче молвил ты? - вопрошала она.

- От вернусь - скажу по-вашему, - обещал Штаден, беря её нежные ладони, отводя в стороны.

…

Стук проник в сон Фёдора. Прежде чем разверзнуть очи, Басманов силился разгадать, мирской ли шум его тревожит, али из мира грёз.

Но стук в дверь царских покоев повторился. Фёдор глубоко вздохнул, потирая глаза, оглядываясь вокруг.

Юный Басманов приподнялся на локте, и сквозь сонную негу глядел подле себя. Уста его озарились мягкой улыбкой.

Иоанн ещё придавался глубокому сну, не смотря на утренний час. То было редкостью для владыки. Мучительная бессонница нынче оставила Иоанна, позволяя мирной душе его найти короткий, сладкий покой.

- Наказали, добрый государь, - раздался голос кого-то из крестьянских из-за двери.

- Пошёл вон! - окрикнул Басманов, падая обратно в тёплые перины, припадая главою к плечу Иоанна.

Фёдор слышал мерное дыхание владыки, видел, как спокойно вздымается его грудь. Редко юноша заставал Иоанна в таком блаженном покое, и оттого с уст сорвался едва ли не печальный вздох.

Басманов провёл по щеке царя, едва-едва касаясь костяшками пальцев.

- Царе, - тихо прошептал Фёдор.

То ничуть не смутило сна Иоанна.

Басманов вздохнул, больше поддаваясь вперёд. Тёплые уста юноши к скуле государя, и юноша поддался боле к уху.

- Свет мой, - молвил Фёдор, и сей сон Иоаннов принялся таять.

Не отходя от пленящей неги, царь завлёк юношу в объятие, тяжело вздохнув.

…

- Не может быть! - усмехнулся Штаден, указывая ножом куда-то в сторону берега, разминая шею.

Афанасий обернулся через плечо, поднимаясь с мешков, набитых грязным тяжёлым песком.

- Явились не запылились... - утомлённый долгим ожиданием, протянул Афанасий, тряхнув плечами.

Тёмные волны Москвы-реки бились о причал, о борт корабля. Звонкий их плеск занимал ту тишину, что стала в ожидании государя - токма владыку и ожидали опричники.

Государь явился с Фёдором и Малютой. Штаден и Афанасий поклонились и припали к царскому перстню.

- Гляди - не привези из-за моря хворь какую, - молвил Басманов, крепко обнимая Штадена.

- Да ваши шельмы, поди, любую проказу выведут! - усмехнулся немец, улыбаясь собственным мыслям.

- Давай-ка не испытывать милосердия Божьего? - молвил Фёдор. - Береги себя!

С таким напутствием, Басманов спровадил немца на судно. Вяземский обменялся парой слов с Малютой, обменялся короткими поклонами с Фёдором, да поднялся следом.

…

Каждый день выдавался холоднее предыдущего. По-осеннему вспыхивали леса. Земля теряла тепло палящего лета, и тяжёлая поступь далёкой зимы уже витала где-то в воздухе.

Дни становились короче. Сумерки, казалось, застали врасплох пьяницу. Мужик со вспотевшим красным лицом шатко ковылял по переулку, пока не добрёл до прославленного кабака.

Как говаривали, то было единственное место во столице, где прислуживали блудливые девки. Но сейчас пьянчуге было не до слухов, не до торговок телом - тем паче, что в дырявых карманах и так не было ни гроша.

Проходя мимо кабака, мужик прислушался - иной раз гулянья щедры были на угощение, и мёд тёк рекой. К досаде же, на сей раз всё шло своим чередом, без громких распевов да розыгрышей.

Алёна славной была хозяйкой - питья в заведении всегда было вдоволь, и деньгам девица знала счёт.

Она заправляла цыганом Шурой, который прямо сейчас стоял, да присматривал за девками. Шурка скверно понимал по-русски, и на удивление хорошо справлялся со своей службой.

В тот вечер хозяйка сидела в своих покоях, запершись изнутри на два оборота ключа. Лёгкий холодок подступил к её сердцу - смутное предчувствие точно кольнуло её.

…

Чёрная ночь дарует свой покров. По холодной сырой земле близ речного брега вновь и вновь мелькали босые белые ноги. Песок и глина оставались грязными пятнами, и непременно бы замарали длинные подолы юбок, если бы на девичьих телах было бы накинуто хоть какое одеяние.

Звонкий пересвист разносился во тьме.

Глухой удар камня о пень расшиб башку чёрной курице - благо, птица не успела вскурарекнуть, иначе бы было всё на смарку.

Чёрная вода реки безмолвствовала. Притаилась, точно пред греховным таинством, присмирила волны свои, да едва-едва дрожала, лаская серый песчаный берег.