《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

- Затевать-то будут, да знать бы – покуда невест рыщем, не припасти ль какого паренька безбородого, аль двух?

- Ты ж, поди, сыщи ещё, да что б подлее был, да блудливей, нежели Басманский…

Не успел договорить опричник, как и смекнуть тех знаков, что подали ему мужики за столом, как резко долбанулся об стол лицом.

Хлынула горячая кровь из сломанного носу, и к застолию подсел Андрей Сицкий, хмуро ухмыльнувшись опричникам. Князь и не подал виду, как приложил мужика.

За ним следовал и Алексей Басманов. Басманов с Сицким молча приступили к трапезе. Всякие толки стихли.

- Что ж сделалося с харей-то твоей? – вопрошал Басман-отец, будто бы и вовсе не видел, где побился языкастый опричник.

Мужик прикрывал нос рукой, откуда всё вновь и вновь выступала кровь, да отмахнулся ото всякого расспросу.

- От и славно, - бросил Алексей, озираясь по обедне, али кто ещё чего сострить удумал.

…

Глубокий вздох сорвался с уст Иоанна, и пальцы его медленно скользили по холодным подлокотникам.

Фёдор поджал губы, остановив чтение. Юноша отложил письмо в сторону, да наклонивши голову в бок, всё ждал, как владыка заметит, что речь смолкла.

Несколько мгновений тянулась эта тишина. Царь всё оставался в своих раздумьях.

Безмолвие, право, затянулось много более, нежели ожидал Фёдор. Опричник сложил руки перед собой замком, упершись о них губами.

- Чего умолк? – вопрошал Иоанн, поднявши очи к юноше.

Фёдор вскинул брови, будучи застигнутым врасплох голосом владыки.

- Мне почудилось, ты и вовсе не внимаешь мне, - ответил Басманов, да бросил косой взгляд на письмо.

- Не почудилось, - просто молвил царь, чуть поведя плечом.

Басманов глубоко вздохнул, поджав губы. Он перевёл взгляд на Иоанна, на его плечи, опущенные в усталом безволии, на его лицо, обратившееся холодной маской.

Фёдор поднялся со своего места и медленно, под тёмным взором своего владыки, приблизился к креслу Иоанна.

Глубоко вздохнув, юноша мягко опустил руки на плечи царя. Иоанн прикрыл тяжёлые веки и откинул голову назад, отдаваясь прикосновениям своего любимца.

Глубокие морщины, выступившие на лбу Иоанна от гнусных дум разглаживались, и гул, и гомон мятежных мыслей смолкал.

Фёдор мягко скользил вниз по плечам, снова и снова тёплые ладони проходили по плечам. Каждое движение отзывалось мирным ощущением, что разливалось в тревожном сердце государя, вся внутренняя суета смирялась.

Наконец, руки юноши мягко опустились на виски владыки, и юноша припал поцелуем к голове Иоанна.

- Всё образумится, душа моя, - ласково прошептал Фёдор, поглаживая владыку по волосам.

Иоанна пробрал бархатный голос юноши, и всё внутри смягчалось, всякая скверна отступала. Царь взялся за руку Басманова, притянул её к свои губам и запечатлел долгий поцелуй.

Отстранившись, Иоанн разглядывал самоцветы на кольцах юноши. Их переливы тонули в томном полумраке опочивальни.

Царь подвёл за руку вперёд себя, и юноша обошёл кресло, представ пред владыкой. Парень облокотился спиной о стол, и, наклонив голову, был готов внимать любому безмолвному приказу.

Иоанн медленно взвёл руку, и длань его опустилась на пояс юноши. Фёдор едва повёл бровью, позволяя владыке плавно распускать узел.

Едва полоса скользнула вдоль кафтана юноши, упав к ногам опричника, в дверь раздался стук.

Иоанн закатил глаза, откидываясь назад. Его вздох сорвался раздражённым рыком, и, прищёлкнув перстами, царь указал опричнику на дверь.

Фёдор более сдержано управился со своей досадой. Приоткрыв дверь, юноша встретил на пороге гонца. Запыхавшийся мужик отдал низкий поклон.

- Светлому государю, царю-батюшке, барин, - доложил гонец, силясь совладать со сбившимся дыханием.

Фёдор с коротким кивком забрал письма и спешно затворил дверь.

Иоанн постукивал пальцами по столу, да не сводил взору с опричника. Юноша скоро воротился и сбросил стопку бумаг на край.

Царь чуть свёл брови, проглядывая запечатанные послания. Рука его потянулась к бумагам, но Фёдор упредил, взявши государя за запястье.

- Неужто с сим чего сделается, ежели опосля прочтёшь? – вопрошал Басманов, заглядывая в царские очи.

- С твоей рукой знаешь, что сделается? – молвил Иоанн, да таким голосом, что Фёдор отнял руку свою, точно от огня.

Юноша сложил руки на груди, а белое лицо его охладело.

Царь не то, что на вид, на ощупь знал, какова будет бумага нездешняя, на которой пишет давнишний приятель его.

Иоанн с видным презрением сорвал печать и развернул бумагу. Его взгляд сосредоточенно бежал по бумаге.

На царских устах промелькнула насмешка, когда он приподнял очи, взирая на своего слугу. Ревностная досада ладно уживались с холодной гордостью. Юноша глядел куда-то в сторону, едва поджав губы, а белоснежные пальцы едва постукивали в недовольстве.

- Ты, Федюш, не дуйся – тут и про тебя немало, - с тихой усладой, молвил владыка.

Взгляд Басманова в то же мгновения оживлённо вспыхнул. Юноша поддался вперёд, подходя к трону да заглядывая в письмо.

Иоанн малость отстранил бумагу от лица своего, развернув лист сим образом, дабы и

Фёдор мог прочесть эти строки. Владыка бегло поглядывал на опричника, покуда тот вникал в суть послания.