《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Тихо вздохнув, Фёдор обхватил себя руками.

Басманов обратил взор к лампадке.

Не ведомо было и самому опричнику, чем ведом он был, когда вставал на колени, и когда сложил руки свои в молитве. Долгое время рассудок его безмолвствовал. Никакая молитва не шла на ум.

«Отче…» воззвал Фёдор, и брови его хмуро свелись,

«Неужто не видишь Ты? Мало ли он пережил? Мало ли сродников и друзей схоронил? Даруй прощение, Отче, и сердце его исцели, израненное, измученное, страждущее и неспокойное. Яко Благ и Человеколюбец, аминь.»

…

Ещё заря не занялась на ясном небосводе, когда Генрих возвращался с охоты. Уж завидя кабак, немец вовсе не спешил поскорее скинуть поклажу свою. Заместо того он обернулся, заслышав знакомый голос и ржание Данки.

И впрямь слух не обманул Штадена – то нынче был друг его.

- Чего ж в рань такую? – вопрошал немец, и лицо его помрачнело, стоило Басманову подъехать ближе.

Рассечённая губа и синяк были больно уж приметны на белом лице Фёдора. Штаден хмуро свёл светлые брови, примечая, сколь скверно нынче и тело, и дух Фёдора.

Когда Басманов спешился, шаг его был шатким – он держался одной рукой за седло.

- Будь другом – не спрашивай, - слова Фёдора лишь большей хмурости навели.

Штаден внимательно поглядел на синяк – и впрямь было сложно упустить эдакое.

- Пойдём, Тео, - молвил Генрих, придерживая друга за плечо.

Со двора вышел Шура-цыган, и принял дичь от Штадена. Раскланявшись, черномазый что-то протараторил на своём наречьи, да поспешил прочь, на кухню.

Они переступили порог кабака. Фёдор рухнул почти сразу же, прислонившись спиной к стене. Его взор уставился куда-то вверх, покуда немец достал водки.

Басманов охотно выпил безо всякой закуси. Генрих не приставал с расспросами. Они молча пили водку, и наконец, Фёдор вздохнул с облегчением – боль притупилась.

Белые пальцы юноши – безо всяких перстней уж и непривычно было глядеть, - тревожно стучали по столу. Парень тихо усмехнулся сам себе под нос, мотая головой, предвидя уж и точно ведая, какой вздор, какой вздор.

- Он кого-то видит, - тихо произнёс Басманов, не подымая взору.

Немец, всё ждавший, как друг молвит чего, был весь во внимании.

- Порой таращится… Жуть, - цокнул Фёдор.

Штаден сглотнул, видя, как юноша сжал кулак, скомкано говоря об том.

- Там, видать, и впрямь кто-то есть, - продолжал Фёдор, мотая головой, да упершись рукой о переносицу.

- Ты хоть спал нынче? – вопрошал Генрих, кладя руку на плечо Басманова.

Фёдор нездорово усмехнулся, и Штаден скоро заверился в своей догадке.

- Пойдём. Айда со мной, - молвил немец, поднимаясь со своего места.

Генрих отвёл Фёдора по лестнице наверх и отпер свои покои.

Басманов рухнул в кровать, и чуть ли не сразу забылся сном.

- Тут точно никого нет, - добро заверил Генрих.

- Ты тоже поспи. Нынче ж служба ещё, - только и успел молвить Фёдор, прежде чем забыться сном.

Генрих напоследок оглядел покои, и, заверившись, что всё славно, оставил Басманова.

…

Когда чуть перевалило за полдень, Фёдор воротился в кремль. Едва он вошёл в трапезную, взоры – украдкой, али прямые – разом обратились на него.

Сам же молодой опричник первым же делом искал владыку. Место во главе стола пустовало. Фёдор сам не ведал, что за чувство прильнуло к его сердцу, но всяко, решил об том не тревожиться.

Юноша сел подле отца, поздоровавшись с ним коротким кивком. Хоть волосы и закрывали пол-лица юноши, Алексей сжал губы, да насупил брови, видя синяк на лице сына.

Фёдор, будто бы предчувствуя расспросы отца, коротко мотнул головой. Басман лишь глубоко вздохнул, покосясь сперва на царское место, что доныне пустовало, а потом и на вход.

Фёдор же приступил к трапезе, превозмогая внутреннюю тягость. Едва он откусил ломоть хлеба, так замер, насилу сдерживая протяжный стон. Юноша совладал с собой, зажав кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

Парень прикрыл рот рукой, выплёвывая не пережёванный кусок хлеба. Ещё до того, как Фёдор поглядел на свою руку и приметил тёмные пятна, он распробовал вкус крови, снова ставший во рту. Злостно бросив еду на пол, юноша спешно стал из-за стола, да пошёл прочь, не внимая ничему.

А за столом прошёлся шёпот, пущай и многие благоразумно хранили молчание, будто и вовсе не глядели на юного Басманова. Средь тех безмолвствующих был и Малюта, но улыбка его была красноречивей всякого пересмешка.

Алексей громко прочистил горло, ударив о стол – и братия притихла.

Едва Фёдор вышел во двор, так сплюнул наземь.

Уж стал конец лета, и слабый ветерок трепал траву, успевшую пожухнуть. Юноша быстрым шагом подошёл к бочке, скидывая наземь крышку. Он лихо зачерпнул воды и прополоскал рот.

Студёная вода успокоила опухшую десну на какое-то время, но стоило Фёдору сплюнуть, как боль возвращалась.