《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Юноша глубоко вздохнул, видя то унылое бессилие в этой скорбной фигуре. Когда Басманов сделал несколько осторожных шагов к своему царю, Иоанн поднял взгляд.

- Остави нас, - тихо повелел владыка, глядя пред собой, точно слепец.

Фёдор замер на месте.

- А ты, Федь, проходи, - продолжил Иоанн, опуская руки на подлокотники кресла.

Юношу пробил холод от этого голоса. Он невольно повёл головой, точно ощутив того третьего – незримого и нечестивого, кто стоит подле их с Иоанном.

Пересиливши всякое волнение, Фёдор приблизился ко владыке, опустился на колено. Едва опричник наклонился, чтобы поцеловать царский перстень, резкий удар чуть было не повалил его вовсе с ног.

Фёдор чудом устоял, опершись рукой о стол. Опричник сдавленно взвыл, чувствуя горячую кровь у себя во рту.

Резкий удар пришёлся тяжёлым перстнем по зубам – юноша почувствовал языком скол на левом клыке. Опричник ударил об стол несколько раз, глуша ту нестерпимую боль.

Всё то время Иоанн взирал на юношу с алчущим и жестоким любопытством. Фёдор поднял взгляд на владыку, не убирая руку ото рта, коий заливался горячей кровью.

- Неужто так больно, Федюш? – спросил Иоанн, вставая с кресла.

Басманов едва отвёл руку, бросая короткий взгляд на кровь, оставшуюся на белой ладони. Юноша отвёл взгляд и сплюнул на пол, утирая губы тыльной стороной ладони.

Взгляды их встретились. Парень смело взирал на владыку, пересилив всякую робость.

- Пущай, - ответил Басманов, - Я всё снесу.

Иоанн усмехнулся, окинув юношу взглядом с ног до головы. Едва заметно владыка повёл головой, да вцепился за шиворот Фёдора, привлекая его к себе.

Басманов поддался тому, и было положил руку на шею Иоанна, большим пальцем поглаживая щёку владыки. Царь же повёл головой.

- Нет, - молвил владыка, отводя руку опричника прочь, - Я хочу, чтобы ты противился мне.

Басманов не успел сказать ни слова, как ощутил мертвенную хватку на своём запястье.

Невольно юноша стиснул зубы, и сколотый зуб пронзился адской болью.

Фёдор зашипел от боли, покуда царь грубо заломил его руку за спиной. Юноша сдержал крик, зажимая себе рот кулаком, чувствуя медный вкус вновь подступившей крови.

Иоанн завалил Басманов животом на стол, сильнее заламывая руку, и Фёдор сорвался на крик. Огонь просёк плечо опричника, и юноша было пытался вырваться, но то противление было тщетным.

Иоанн всё боле взводился, чувствуя агонию, постепенно охватывающую его слугу. Каждый порыв, каждое содрогание отзывалось подлым пьянящим упоением.

Покуда яростная жажда затмевала рассудок Иоанна, он всё чаял утолить её, внимая уже надрывному крику юноши – голос всё слабел.

Выдох сорвался с уст Иоанна, когда жажда крови уж получила своё, и горячий рассудок степенно продирался сквозь дьявольскую пелену.

Иоанн лишь ослабил хватку, но не отпускал Фёдора. Басманов всё не мог податься в сторону, вновь сплюнув кровью на стол.

Глубоко переводя дыхание, царь медленно разжал рук и отступился прочь.

Басманов жадно глотал ртом воздух, покуда уста его горели от запёкшейся крови. Юноша встал, опершись о стол рукой. Тыльной стороной ладони он вновь утёр кровь, воротя взор от высокой мрачной фигуры, что отстранённо стояла подле окна.

- Пошёл вон, - повелел царь.

Эти слова, брошенные, будто поганому псу, были много большим унижением. Фёдор сглотнул ком в горле, поведя головой, и глядя на Иоанна исподлобья.

- Я не оставлю тебя, - произнёс Басманов, мотая головою.

Его голос дрожал от глухой, бестолковой боли, и юноша из последних сил мирился с нынешним нравом государя, ибо владыка был убит горем.

Иоанн же усмехнулся, даже не взглянув на опричника.

- Звучит точно проклятье. Притом, для нас обоих, - протянул владыка, опираясь рукой о каменную стену.

Фёдор сжал кулаки, и уж был не в силах совладать с той жестокостью. Он глухо усмехнулся, и замотал головой, опуская взгляд. Юноша не дал воли горячим слезам, подступающих к его очам. Резкий и глухой смешок сорвался с запёкшихся губ Басманова. Фёдор ударил об стол рукой, и не чуял никакой боли.

С трудом он разжал кулак – кисть дрожала.

- Аминь, - молвил Басманов, осеняя себя крестным знамением.

…

Фёдор лежал на боку, обхватив себя рукой поперёк. Его взгляд бестолково пялился в стену. Сон не мог идти к нему, гнусное тянущее недомогание разбило всё его тело, и не давало покоя.

Обернувшись, юноша бегло оглядел Иоанна. Фигура владыки утопала в глубоком мраке, но даже полуночной темноте Басманов видел, что очи владыки отверзнуты, точно в ожидании откровения.

Единственным огоньком была кроткая лампадка, смиренно горящая пред святыми образами.

Алел дрожащий огонёк, да подрагивал в чёрных очах Иоанна. Юноше становилось не по себе, когда он видел эти безжизненные глаза, и нынче – пуще прежнего. Собравшись с духом, Фёдор посмел закрыть глаза Иоанну.

Уже отчаявшись найти покой этой нощью, юный опричник поднялся с ложе, потирая свой затылок. Рука паршиво ныла, стоило лишь малость двинуть плечом. Во рту ещё стоял вкус собственной крови, к коему Фёдор уж успел привыкнуть.

Поднявшись на ноги, Басманов оглянулся через плечо – заметил ли владыка то сквозь свой беспокойный сон.