《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

После того, как юноша наполнил царскую чашу, слуга хотел было отойти прочь, но царь остановил его, велев жестом налить вина и Фёдору. Завидев, что краичий приблизился к Басманову, юноша вскинул брови от радостного удивления и обернулся на государя.

Иоанн с улыбкой ждал, пока наполнится чаша Фёдора. Когда краичий исполнил долг свой и отошёл в полумрак за трон государя, царь поднял свою чашу.

Фёдор вскинул голову вверх чуть тряхнул ею, дабы смахнуть растрепавшиеся пряди с лица своего. Преисполненный радостной гордости, и вместе с тем простейшего удовольствия, юноша с улыбкою припал губами к чаше, едва Иоанн сделал первый глоток со своей.

- От даёшь, Федька! – усмехнулся Хворостин.

Князь давно уж отвлёкся от пустой беседы, видя дар государев младшему Басманову. К Слову, Басман-отец тоже глядел за сценой сей, и судя по глубокой морщине на лбу его, силился понять в том толк, коий ускользал.

- Ну что же, сложишь саблю да в скоморохи перерядишься? – спросил Хворостин, заливаясь пьяным смехом.

За те слова Басман-отец огрел со всей дури по башке князя, что тот едва ли лбом об стол не ударился. Пирующие рядом опричники лишь рассмеялись, не слышав даже, о чём толковали.

- Какую государь велит, ту службу и буду служить. – пожав плечами ответил Фёдор, глядя, как вступилися в драку отец со Хворостиным.

Дракою то едва можно было назвать, хотя оба мужика не скупилися на мощь ударов своих, да не били по лицу, не драли волос, да про оружие и думать забыли. Афанасий Вяземский, насмеявшись вдоволь, принялся разнимать их.

В тот миг и появился князь Кашин на пороге. Иоанн заприметил фигуру его ещё до того, как князь вышел из-за полумрака коридора. Сразу же государь следил взглядом своим за ним, покуда пришедший приблизился к трону и отдал низкий поклон.

Фигура его терялась в пестроте кружащихся лихих дураков. Верно, не приметил никто его появления, кроме Ивана Булатого. Уж этот-то опричник всё веселился на пиру, да поглядывал на дверь, всё выжидая друга своего.

- Будь гостем на пиру опричников моих! – радушно произнёс царь, плавно и величественно разводя руками своими.

Кашин взглядом окинул роскошную трапезу. Приметил лицо Булатова, а с тем точно вдохнулись силы в грудь князя. Твёрже на ногах он держался пред великим царём. Под взором царя оказавшись, под этими тяжёлыми глубокими глазами, которые безмолвно вершили судьбы, склонил голову Иван.

- Со скверными вестями я, великий государь. – сразу приступил князь, приподняв лицо своё.

Тепло и радость сошло с лица государя, сменившись природною жестокой суровостью. Музыка не стихла, но поумерила свой пыл. Царь тяжело вздохнул, откинув голову вверх, прикрывая глаза свои веками.

Подперев голову рукою, он барабанил пальцами второй руки по подлокотнику трона своего. Взгляд Иоанна застыл на князе, и выражение то становилась внешне бесстрастное, да таящее под холодную маскою своей великий гнев и великую ярость.

- Излагай же, Ваня. – со вздохом велел Иоанн.

- С превеликою болью в сердце, не жажду я ни наживы, ни награды, молвить должно мне – воры приблизился лукавством к тебе, великий, светлый и добрый государь наш! – произнёс Кашин, ударив кулаком в грудь свою, да склонившись в поклоне.

Разразился стол перекликами да бранью, но прерваны были все разом – то ударил царь кулаком своим по столу.

- И кто же, - спросил Иоанн, понизив голос свой, - из собравшийся здесь, коим отдал я сердце своё, коих возлюбил, паче братьев? На кого же укажешь мне, княже?

От этого голоса, низкого, но звучного и глубокого, прошибал холод не только у Ивана Кашина. Опричники, мгновение назад пировавшие, да дерущиеся потехи ради, ныне замерли.

Князь сглотнул, чувствуя, как горло его пересохло. Собравшись с силами, медленно обернулся он на Фёдора Басманова, что сидел, как и прежде, облокотившись спиною ко столу, закинув ногу на ногу.

Юноша сам был преисполнен любопытства, с которым оглядывал он вошедшего. Фёдор был удивлён – то было видно по выражению лица его, но в удивлении том примешана была и ребяческая весёлость, с коией дети глядят на что-то диковинное.

Князь вновь обратил взор свой на государя, и вновь волна ледяного ужаса пробила его от одного взгляда царя.

- Фёдор Басманов отплатил вам воровством подлым, великий царь! – произнёс князь.

Иоанн перевёл взгляд на юношу. Молодой опричник лишь поджал губы, да невзначай пожал плечами.

- Сим днём найдена в покоях этого плута драгоценность из сокровищницы супруги вашей, великой царицы Марии. – продолжил князь, доставая из внутреннего кармана нечто из серебра.

Покуда опричники щурили глаза, силясь разглядеть, что же извлёк же на свет князь Кашин, лишь двое на пиру ведали о том, даже не глядя в руки Ивана.

Государь сидел на троне, глядя на князя будто бы безжизненно-стеклянными глазами. Во взгляде не читалось ничего, помимо, разве что унылой скуки. Кашин, стойко держась под этим взглядом, с поклоном протянул зеркало Иоанну.