《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

- Откуда ведал ты, что дозволено? – спросил Андрей. – Не иначе, как того же дня вора мы вешаем на воротах дома его. То в назидание иным слугам государевым учиняется, али не прав я?

Басманов улыбнулся да замер, точно мысль какую-то уловить хотел. Всё то немного время размышлений своих глядел юноша в отражение своё.

- Ведал. – коротко ответил Фёдор. – Иначе бы не позарился.

Гладкая белая кожа блестела от тёплой воды, с которой умывался молодой опричник.

- Не иначе, что ныне ты на особом счету у государя? – спросил немец столь добродушно и по-свойски, что Басманов не услышал ни ревности, ни зависти в голосе друга своего.

Сам юноша улыбнулся мысли той, решив не отвечать.

Фёдор выпрямился в полный рост и обернулся на чужестранца, который явно стоял во смятении. Не нашёл Андрей, что молвить – всё пустое. Махнул рукой, перекинул полотенце через плечо.

Не проронив ни слова, Фёдор вытер своё лицо. Напоследок, он оглядел себя в серебряной глади, после чего обернул зеркало тёмно-синим бархатом и перевязал кожаным шнуром. Припрятав своё сокровище за пазухой, юноша вместе с другом своим направились к трапезной палате.

Сводчатые потолки упирались о толстые столбы квадратной формы. Окна лили сквозь свои мутно-молочные стёкла солнечный свет, который всё смелее и смелее вступал в свои права. На стенах, потолках и массивных столбах оставались размытые узоры-блики, нарисованные светом молодого солнца.

Людей уже собралось немало - опричники сидели, неравномерно занимая места свои за столами. Все движения их, как и поток тихой бескостной речи указывали на неторопливый дух, что царил ныне в трапезной. Одеты они не были по уставу – видно, мужчины и воины оставили свои кольчуги и мрачные одеяния вне этих стен. Сейчас же они собрались с тем, чтобы звенеть не оружием, но чашами своими с прохладным питиём, которое призвано было унять буйства вчерашнего застолья.

Царский трон пустовал. Лишь свет, мягкий да золотистый, скользил по резным узорам, то прячась в углублениях, то дерзко сияя на рёбрах. Судя по тому, что слуги государевы уже приступили к утренней трапезе, дожидаться владыки не стоило.

Фёдор мельком оглядел утреннее застолье. Юноша взглядом искал своего отца, и заметил Алексея. Басман-отец уже с утра опохмелялся ото вчерашнего пира и болтал с Афанасием Вяземским. Низкий бас их был легко различим в слабом шуме, что наполнял палату.

Однако по мере того, как собравшиеся в трапезной стали замечать Фёдора, разговоры всё тише делались. Юноша повёл головою, оглядывая опричников да думных бояр. Считав некое недовольство и холод на суровых бородатых лицах, Фёдор лишь вскинул да изогнул брови соболиные, дивясь такому приёму.

Басман-отец, заслышав перемену в общем гуле в трапезной, умолк, не досказав мысли своей Афанасию да и обернулся ко входу в залу. Свёл брови Алексей от чувства прескверного, видя, какого нрава опричнина ныне ко Фёдору.

Сам же юноша с виду будто бы и не замечал тех взглядов. С тем настроением, что был на грани холодной враждебности, и занял молодой опричник место подле отца своего.

Не успел Фёдор сесть за стол, как подле него опричник принялся охлопывать себя по карманам, по груди да проверил кольца на руках своих.

После того опричнику было будто всё ещё тревожно – отсел от юноши, продолжая проверять сохранность вещей своих.

Басманов-младший с прелюбопытством глядел на это действо. Все опричники, что сидели за столом этим, тотчас же принялись будто бы рыскать по карманам своим. Движения их были широки да размашисты, точно на потеху.

Лицо Алексея всё мрачнело, по мере того, как странная игра охватывала весь зал. Булатов Иван, сидя вдали от обоих Басмановых, так же принялся шарить по карманам своим.

Опричники хлопали себя по телу, даже не имя карманов. Ещё мгновение, и Алексей встал бы в полный рост, и без мордобоя не обошлось.

Но по незримому знаку все как один унялись, оставив ту глупую игру. Фёдор, казалось, даже был несколько расстроен – он едва смог получить какое-то веселие.

Коротко вздохнув, Басманов приступил к еде.

…

Нынче выдался день светлый да морозный. Сказочное покрывало из тысяч снежных искр ослепляло взор. Снег стал мягким и податливым – от простого шага оставался глубокий след сапога али подкованного копытца.

Детвора, что служила при дворе, смогла-таки улизнуть от повинностей по хозяйству, да и сбежалась во двор. Придавалась детвора зимним забавам – лепили кривобоких снеговиков да снежных баб, кидались снежками да и попусту валялись в сугробах, оставляя после себя чудные следы.

- Разойдись, детвора! Едут опричники государевы! – кричал привратник, надрывая ослабшее горло своё.

Изо рта его палил густой пар, что на солнце обращался молочным цветом и быстро возносился вверх. Хоть дети и были объяты всеобщим весельем и раздольем, знали они строго, кто есть опричники. Страшные фигуры во чёрных одеяниях в глазах детворы были воплощением мрачных образов из сказок о потусторонних силах. То были стража калинового моста, вороны Кощея али кромешники.