《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

- Ты, верно, плохо старика своего знаешь. – с улыбкой на устах, молвил владыка. – Скорее дождь огненный спустится на землю, нежели Басман падёт от меча али кинжала. Уж не и такое переносил батюшка твой. Силы в нём столько, что порой и зависть берёт.

Фёдор не мог не улыбнуться в ответ, хотя в глазах залегла печаль. Басманов коротко кивнул, внимая речи государя. Иоанн же, видя холодный взгляд юноши, несколько переменился в лице. Улыбка ослабла, и государь вновь глубоко вздохнул, умерив дыханье.

- Не ведомо мне, когда милостивый Господь призовёт в свои объятья твоего отца. Но знаю я, что в тебе есть кровь его, и сила, и ум, и доблесть. И ежели Богу угодно будет – так тому быть.

- Мне бы ваше воистину христианское смирение, великий государь. – вздохнул Фёдор, коснувшись виска, да проведя рукой по лицу.

- С годами придёт. – ответил Иоанн, опустив свою руку на плечо юноши.

Рука царя вскользь коснулась шёлковых волн волос юноши. Фёдор опустил мимолётный взгляд, сперва на руку государя, затем и на сам царский лик. Едва взгляды их встретились, владыка отнял руку свою.

Едва юноша набрал было в грудь воздуха, дабы молвить слово, как вдруг резкий звук прервал их. Невольно обратились царь и опричник во двор, в отдалённую сторону дворца, что выступала торцом на самое солнце.

То обрушились ледяные сосульки, и под собственною тяжестью грохнулись, да разбились о каменное крыльцо. Божьим промыслом, ни дворян, ни крестьян в тот миг не было подле той части дворца.

Фёдор присвистнул, любуясь осколками, купающихся в переливах света. Взор же царя перевёлся на юношу, что не мог упустить Басманов.

Меж них вновь повисло молчание, объятое эхом от разбитого льда.

- Верно, скоро весна. – не найдя, что и молвить, произнёс Фёдор, пожав плечами. – Раз уж лёд тронулся.

- И впрямь. – кивнул царь.

…

- Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. – произнёс священник, готовый принять исповедь.

Иоанн же терзался многими образами, жгущие разум его. Длинными пальцами перебирал он свои чётки. Тугие узлы меж древесных бусин иной раз жалобно скриповали от натяженья.

- Передано утром было в церковь вашу сорок рублей. – произнёс царь.

- Послушник наш тотчас же помчался исполнять волю вашу. – кивнул служитель Господа.

Иоанн тяжело вздохнул, и голова его опустилась, точно от бессилья.

«Ежели Филипп вновь откажет… Нет мне без него спасения…»

- Очисти душу свою. – слова священника вывели царя из его мрачных мыслей.

- Господь искушает меня. – произнёс царь, потирая переносицу.

- То значит, есть в тебе сила противиться искушению. – молвил батюшка в ответ, на что Иоанн лишь усмехнулся.

- А ежели не того Он хочет? – спросил Иоанн. - Ежели дал он мне власть надо всеми людьми, да не с тем, чтобы противился я искушеньям, но принял волю Его, принял власть Его?

- Ежели так, будь же добрым пастырем, ибо, пребывая в милости, обретёшь покой в душе своей. – ответил тихий голос исповедника.

Иоанн глубоко вздохнул, сжимая чётки в кулаке.

- Молитесь за здравия Алексия. – молвил царь, скрестив руки пред собой.

Священник благословил Иоанна, разумев, что на том исповедь окончена.

Мрачная фигура Иоанна, точно тень, беззвучно проплыла к левому нефу собора. Скрестив руки пред собой, государь вновь и вновь перебирал чётки. Тысячи мыслей метались в его голове, и каждая перекрикивала, перебивала иную. Это нескончаемый шум путал разум, и царь силился найти покоя в молитве.

«Отче, услышь меня! Внемли мне, ибо молю я тебя о милости твоей! Не забирай Алексея. Я уж приму волю твою, но не оставляй его сиротою! Неужто не в усладу тебе было пение его? Неужто заставишь Ты, чей лик есть Любовь, пройти его через эту боль?»

В молитве Иоанн точно задыхался – ему не хватало дыханья. Верно, от удушья на его глазах выступили слёзы, которых сам царь не чувствовал. Братия, что стояли подле него, не смели обратиться к государю во время молитвы.

Лишь когда Иоанн вышел из церкви, осенив себя трижды крестным знаменьем, холодный воздух точно вдохнул в него новые силы. Пройдя несколько шагов, царь обернулся, оглядывая свою братию, которая сопровождала во время богослужения.

Мимолётно он оглядел лицо Фёдора. Мгновенного, будто бы случайного взгляда хватило Иоанну, чтобы разглядеть тёмный отпечаток скорби на лице юноши.

Невыносимая беспомощность вновь оковала руки Иоанна, его точно тянуло к промозглой земле. Совладав с собой, он собрался с силами и вновь принял вид величественный и грозный.

…

Фёдор лежал на своём ложе и глядел в потолок. Глубокая ночь опустилась за окном, укрыв Слободу своим плащом, но сон никак не шёл к юноше.

«Сложить оружие?» думалось юноше.

«Ежели так, то сыщу позора… а не сыщу ли я его, ежели дале буду рубиться мухою сонной? Надо ж было… да под царским взором!»

От досады Фёдор сжимал одеяло в кулак. Сев в кровати, юноша растёр лицо себе руками да убрал волосы назад.