《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

- Не ведал я, ветреною головою своей, что задача та непосильною будет мне. – с сожалением вздохнул юноша. – И право, искал я ту красу, что взволнует вашу душу…

- Не мой приказ, не моя и ничья воля не склоняли тебя к тому пари. – Иоанн пожал плечами, ступая на массивные каменные ступени дворца. – Лишь своей волею на то и вызвался.

Басманов сперва замедлил шаг, а после того и вовсе остановился, оперевшись на каменные перила широкой лестницы. Царь было ступил вперёд, да обернулся на юного опричника.

- И будто бы вы не ведаете, отчего. – Фёдор произнёс те слова с улыбкой, бесцеремонно глядя прямо в глаза владыки, точно испытывал его, выводил на безмолвную тайну меж ними.

Иоанн спокойно выдержал тот взгляд, всяко не подал виду, что его обуревают какие-либо душевные волнения. Он оглядел юношу с ног до головы, притом взгляд тёмный глаз сменился на мягкую насмешку, но никак то не была насмешка над самим юношей. Вернее, Иоанн улыбался боле самому себе.

- Потехи ради и нарвался на пари. – пожав плечами, ответил царь. – Как и всё, что творишь ты, Басманов отрок.

С теми словами государь продолжил своё восхождение. Фёдора позабавили слова государя, и юноша и направился следом.

- Вы судите по мне не так, как иных. – тяжело вздохнул Басманов. – Верно, видите меня мальчишкою. Неужто не выслужился я пред вашей волей, аки мужчина и воин?

Иоанн вновь прервал свой ход и обернулся на своего слугу.

- Верно. – царь усмехнулся, вновь окинув беглым взглядом Басманова. – Мой суд над тобой разнится с прочими.

Фёдор было улыбнулся, но то быстро переменилось серьёзностью. Безмолвно пылали его уста, всё не решаясь молвить то, что вразумели они оба. Видя то смятение на лице юноши, Иоанн же избрал иную личину. Он глядел с такой нескрываемой прямостью и простотой, что едва кто мог сказать, что пред ним предстал великий царь. Ныне, в своём мрачном рубище, он больше походил на блаженного монаха, затворника одиноких и тихих монастырей.

Как, верно, Иоанн и вознамеривался, это простоватое, будто бы пустое выражение лица, точно выбило почву из-под ног юноши.

- Что? – спросил царь.

На то Фёдор лишь с усмешкою отвёл взгляд, да пожал плечами.

- Просто верилось мне, то пари будет за мной. – ответил Басманов.

- У тебя ещё есть на то время. – произнёс государь.

- И сколько же, великий государь? – голос юноши заметно оживился.

- Этого я уж не ведаю. – просто ответил царь, пожав плечами.

Фёдор усмехнулся, скрестив руки на груди.

- Нынче вы не настроены спорить с волей Господа? – спросил Фёдор, вскинув бровь.

- Ты в шаге от ереси, Федя. – буднично ответил царь. – Не далеко и нести за то расправу.

- Но ваш суд надо мной разнится с прочими. – произнёс юноша, пожав плечами, а на его губах засияла улыбка.

- А ты и рад испытывать моё радушие к тебе. – усмехнулся царь.

Фёдор широко улыбнулся, да на том и тихо рассмеялся. Этот звонкий смех был преисполнен счастливой беспечности, свежей и чистой, как небо в преддверии весеннего рассвета, когда роса ещё блестит на стеблях и тугих бутонах.

Оттого уж не мог и Иоанн сдержать улыбки, и так же предался той манящей беспечности, притом не мог отвести глаз от слуги своего.

…

Алексей Басманов ощущал, как былая сила возвращается к нему, и он с нетерпением жаждал вернуться на службу, да вместе с братией мчаться по полям, да выламывать стойкие ворота. Ныне оставались последние дни, покуда было велено не тревожить Басмана.

Никак нельзя сказать, что Алексей скучал всё то время, покуда шло исцеления тела его. Чего стоит только Глаша, навещавшая его каждый день.

Крестьянка приходила каждый день, то бывало, и по нескольку раз. Она была истинною отрадою для Алексея. Глаша приносила ему всякое кушанье, и всегда угадывала, чего сейчас бы отведал Басман, притом не спрашивала его об том напрямую.

Зачастую, опричник сам настаивал на том, чтобы женщина с ним разделяла его трапезу, и ныне выдался как раз один из тех вечеров, когда Глаша оставалась ночевать в одном ложе с Басмановым.

Воеводе уже вернулся боевой пыл и страстный огонь вновь обуял его сердце. Нельзя было сказать, что та близость была супротив воли женщины, ибо не раз она приходила и без приказа Алексея.

Нынче же они лежали, точно супруги, в постели, переводя дух от пылкой страсти. Глаша, по обыкновению своему, отводила взгляд на стену, Басманов же пялился в потолок, покуда глаза его закатывались сами собой.

- От оно что… - тихо пробурчал Алексей, припомнив дело.

Глаша приподнялась на локте и обернулась к опричнику.

- Как там Дуняшка поживает? – спросил Басманов, потянувшись к кувшину с холодным квасом, что стоял на сундуке подле ложи.

Женщина свела брови, и взгляд её мгновенно метнулся.

- Федька мой загляделся на неё. – продолжил Алексей, утерев усы и бороду свою.

- Доложу, Алексей Данилыч. – кротко кивнула Глаша.

Услышав то, Басманов уж закрыл глаза и впал в глубокий сон.

…

Стук в дверь прервал мысли Иоанна. Он на мгновение замер и обратил взор, с которого только что спала пелена, на написанное.

Бегло перечитывая письмо, царь велел войти.