《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Едва ход дикого жеребца начал было равняться, юноша ближе прижался к седлу, тихо пробормотал себе под нос что-то, да с тяжёлым выдохом уцепился за гриву лошади. Колени, что ранее были крепко прижаты к бокам коня, медленно передвинулись выше, почти на спину жеребцу.

Резкий рывок – и Басманов едва не рухнул на землю – конь резко взмыл в воздух, перескакивая через поваленное дерево. Стоило жеребцу вновь ступить на землю да окончательно выровнять свой шаг, Фёдор ухватился выше за гриву и медленно встал на ноги, подбирая место подле седла, куда ступить.

Штаден одобрительно присвистнул, Грязной вторил ему, да и иные опричники, кто не замер от безрассудства да ловкости Фёдора.

Юноша объехал всего немного стоя ногами подле седла – не боле двух кругов, да того хватило, чтобы окончательно сделаться лучшим наездником во всей братии – уж ныне и споров быть не могло.

Наконец, Басманов вернулся в седло, и повелел коню сбавлять шаг, похлопывая его по крутой шее.

- Славно, славно… - одобрительно бормотал Фёдор, сам пребывая в неистовом восторге от своего дерзкого свершения, да на глазах братии.

Оттого зашептался Малюта с Хворостиным.

- А я-то думал, уж кажется мне. – пробормотал Скуратов, чуть наклонившись к князю.

Хворостин же вскинул бровь, поддавшись к Малюте, дабы расслышать речь его.

- А он и впрямь с лошадьми толкует. От любо послушать, об чём же. – продолжил Скуратов.

Князь прищурился, и впрямь заприметив за Фёдором то странное обыкновение.

- Да и что с того? – спросил Хворостин, пожав плечами.

- Да просто любо. – отмахнулся Малюта, скрестив руки на груди.

Фёдор же меж тем отдал должно благодарности буйному скакуну, и стоило юному Басманову поднять взгляд, так и замер на месте, не в силах перевести дыхание. Юноша тотчас же заметил одинокого всадника в чёрном облачении, который неспешно ступал к опричникам.

Иоанн был достаточно близок, чтобы юноша сразу разумел, кто перед ним. В груди резко вспыхнуло что-то необъятно светлое, нечто много больше и ценнее, нежели жажда выслужиться перед своим владыкой. В том ощущении, пробившее всё тело, было что-то доселе неведомое самому юноше, и, может самую малость, таило в самом тёмном уголке некую жестокость, коию разглядеть ныне не было никакой возможности.

Фёдор глядел на приближающуюся фигуру государя, затаив дыхание, покуда опричники, один за другим оборачивались да дивились появлению государя. Не было никакой тайны ни в том, что где опричники собрались ныне, ни в праздной их потехе. Государю об том было доложено, да не единожды, но до последнего Иоанн хранил равнодушное и холодное молчание.

Оттого никто не ожидал увидеть великого царя. Один за другим опричники скидывали шапки прочь, отдавая поклоны. Иоанн, ежели и отвечал, то лишь коротким кивком да холодным взглядом.

Юный Басманов всё не перевёл духу, когда с ним поравнялся царь.

Они не обмолвились ни словом. Фёдор лишь склонил голову, не слезая с лошади, а Иоанн ответил медленным кивком и тихой улыбкой.

Затем государь окинул взором свою мрачную братию. Столпившись внизу, они напоминали единое чёрное многоликое облако.

- И чей же сей лихой жеребец? – спросил Иоанн, обратившись к опричникам.

Братия расступилась, дав немцу предстать перед государем.

- Мой, светлый государь. – с поклоном ответил Штаден. – Десятого дня купил.

Иоанн одобрительно кивнул, разглядывая и скакуна, и наездника.

- И во сколько же он обошёлся? – спросил царь, медленно переведя взгляд на немца.

Штаден же усмехнулся и развёл руками.

- Сколько бы ни стоил, всяко принадлежит вам, великий царь. – кивнул Андрей, чем вызвал улыбку на величественном лице Иоанна.

Царь одобрительно кивнул, оценив жест немца и принялся взглядом искать в толпе опричников рыжебородое лицо Малюты Скуратова. Григорий тотчас же предстал перед государем, склонив голову.

- Пожалуй Андрею серебром за жеребца. – повелел владыка. - Коня определить в конюший приказ.

Штаден положил руку на сердце и поклонился.

Фёдор спешился и отдал поводья Андрею.

- Ежели поведёшь его в конюшню, вели сей ночью снарядить. – произнёс юноша. - Видать, по тому, как он гривою всё встряхивает, всё рвётся вскачь.

С теми словами Басманов сел верхом на свою лошадь Данку. Во главе с великим царём направились опричники обратно в Слободу. Путь не занял шибко много времени.

Во дворе, едва спешившись, Иоанн подозвал Фёдора к себе жестом. Юноша повиновался, и, кротко склонив голову, проследовал за государем.

- Ты, Федя, гляжу, нарезвиться рвёшься? – спросил царь, ступая на мягкий снег.

Юноша лишь вскинул бровь, будто бы и не смекая, куда клонит государь.

- Ведь зимою сам нарвался. – с деланным сожалением вздохнул Иоанн.

Фёдор усмехнулся, да мотнул головою.

- Ох, светлый государь, помилуйте! Уж и забыл я про пари то треклятое. – якобы сокрушаясь, выпалил Басманов.

- Что за пари? Так точно же, пари! – радостно произнёс Иоанн, будто бы припомнил какую мысль, что вечно убегала от него. – Верно, верно. – закивал государь. – Неча уж серчать, ежели сам и напомнил.

Фёдор развёл руками.