Голод Рехи

Повсюду жрец оставлял за собой след из кровавых брызг и сломанных мечей да копий. Он уничтожал неосознанно, не замечая, как белые линии покрываются кровавым налетом. Не слышал он и тихого стона Двенадцатого, столь далекого и робкого, что слов не различал даже Рехи.

«Остановись! Стой! Стой, так нельзя! Ищи Мирру, а не убивай всех подряд! Ты не видишь? Линии чернеют!» – устрашился он, замечая, как меркнет чудесное сияние. Но жрец не слушал. Он шел вперед, твердя:

– Мирра! Мирра! Где ты?! Мирра!

Линии давали неиссякаемую мощь, но не подсказывали ответов, поэтому жрец скитался в бреду по замку, разделываясь со всеми, кто вставал на пути. Рехи не был уверен, что под разящие плети линий не попали остатки сдавшейся армии мертвого короля.

– Мирра… Мирра… – хрипел жрец, но голос его превращался в утробный рык.

– Тут его убили! Туда она побежала! – указывал направление Рехи, но не слышал своего голоса. Он оставался призраком разрушенных времен.

– Мирра! – для лилового жреца единственным звуком мироздания остался звон ее имени.

После мучительных скитаний по горящему замку он все-таки вышел к акведуку. Туда, где был убит король, труп которого лежал у стены, безмолвный и обмякший. Наемники уже стащили перстни, мантию и сапоги, оставив изможденного человека в засаленном исподнем.

«Долго же мы скитались, раз наемники все успели! – подумал Рехи. – И что еще они успели? Догадываюсь, что еще… Лиловый, торопись!»

– Король… Мой король! – обескураженно воскликнул лиловый жрец, остановившись на мгновение. – Все кончено…

«Нет! Не все! Еще есть Мирра! Ты ее ищешь или нет?!» – озлобленно вскричал незримый Рехи. От его возмущения поднялся ветер. Внезапно одна из тяжелых дубовых дверей отворилась… И все слова закончились, когда лиловый жрец вошел в сумрачную комнату, некогда бывшую чьими-то богатыми покоями. Ныне в них все объял хаос уничтожения и грабежа.

– Мирра, – выдохнул лиловый жрец. Рехи лишь отвел взгляд. Он считал, что после разгрома деревни людоедов уже не увидит ничего более омерзительного. Ошибался.

Принцесса лежала навзничь посреди тлеющего ковра. Лиловый жрец увидел ее растерзанное тело, которым еще продолжали гнусно пользоваться двое наемников. Разодранные белые одежды принцессы покрылись алой кровью, стекавшей из распоротой шеи. На лице застыла гримаса ужаса.

– Это еще кто?.. – прохрюкал один из врагов.

– Что за… – отозвался второй.

Но больше они ничего не успели сказать, потому что кровавые линии объяли их и скрутили, превращая в облако пара.

– Легко отделались! Я бы их в клетку посадил и скармливал Саату по частям! – с омерзением пробормотал Рехи, но его опять никто не услышал.

Для лилового жреца в тот миг все перестало существовать. Его мир разрушился до основания. Рехи объяло чужое отчаяние.

Жрец глядел на пустую комнату: вместе с телами врагов растворилась и оболочка Мирры. Остались лишь обугленная тиара и два сморщенных от жара золотых кольца. Лиловый упал на колени, бережно поднял их и горько застонал. Слезы не хлынули из остекленевших глаз, ведь плачут те, кто еще на что-то надеется. Плачут живые, а он умер вместе с Миррой. Лиловый жрец навеки растворился, остался Страж почерневших линий.

Рехи парил рядом, не находя слов, чтобы утешить. В тот миг он ненавидел и Двенадцатого, и Митрия, и Сумеречного Эльфа. Где они были в такие мгновения? Почему допускали подобные страдания? Почему разрешали мучить безвинных? Мирра не заслужила смерти, тем более такой. Никто не заслужил.

Где-то шел бой, но это не имело значения. Жрец стоял на коленях, бессильно целуя тиару. Он опоздал на несколько минут – и на целую вечность. Лучше бы умер, лучше бы задохнулся в башне, никогда не зная великой мощи. Для чего она теперь, когда некого защищать?

– Вставай, Страж. Защищай мир! – тут же не к месту напутствовал Двенадцатый. Он прорвался сквозь пение и крики белых линий, которые лопались и постепенно темнели. Рехи понял, откуда началось Падение, но все еще не узнал, что хотел.

– Защищать? Кого? Зачем? – взвился жрец, яростно сдавливая линии. Послышался стон боли, вскрикнул сам Двенадцатый, бессильно прохрипев сквозь кашель:

– Не смей! Не делай так!

Но жрец его не слушал, крича в пустоту:

– За что, Отец, за что?

– Я найду того, кто достоин этой силы. Ты не Страж Мира, раз не умеешь заботиться обо всех! – страшно прогремел Двенадцатый. По линиям прошла волна, которая опрокинула Рехи, но не взбешенного жреца. Он устоял и отразил ее, послав обратно. Двенадцатый вновь вскрикнул, а по стене замка прошла трещина, и вскоре на месте камней образовалась обугленная дыра.

– Обо всех? Я хотел защитить город! – взвивался гневом обманутый жрец, трепетно прижимая к груди тиару.

– Ты выбрал сторону, не думая о том, кто прав и кто виноват. Ты не пытался достичь мира! – убеждал его Двенадцатый.

– Я не хотел этой войны!

– Но ты выбрал в ней сторону и даже не пытался помирить враждующие лагеря.

Лиловый жрец безумно рассмеялся:

– Я выбрал сторону, да! Потому что я родился и вырос на этой стороне.