Головы на копьях

– В точности так, парень. Кому еще он доверял? Много кто в окружении генерала мог быть замешан в авантюре Ульбаха. А я – человек со стороны, которого он сам пригласил в легион. Да к тому же кригариец. И я совершенно точно не стану плести интриги за спиной своего командира. Какую бы добычу ни решил прибрать к рукам полковник, она принадлежала не ему, а тетрарху Эфима. Которому мы с Брассом, в отличие от Шемница, не изменяли.

– И что дальше?

– А дальше я стал приглядывать за Ульбахом, но ему все равно повезло сбежать из «Вентума» незаметно ото всех. Однако к тому времени я успел вычислить одного его сообщника. И решил, что как только сбежит он, так я сразу последую за ним.

– Ты говоришь про святого сира Гириуса?

– Нет. Про Зейна Ринара.

– Ринар? – Я нахмурился. Лишь теперь до меня дошло, что будь отец Ойлы жив, он не стал бы сегодня нашим союзником, а тоже целился бы в нас из лука.

– Ойла ничего не знала о золоте, – заметил Баррелий явно мне в утешение. – Она не врала, когда говорила, что отец едет к Шемницу, который выполняет секретное задание Брасса. Зейн держал дочь в неведении своих истинных планов.

– Также, как ты меня, – буркнул я.

– Также, как я тебя, – согласился Пивной Бочонок. – И я болван едва не упустил и Ринаров, которые сбежали из «Вентума» в ночь перед тем, как мы с тобой проспали отступление легиона. На мое счастье, я предполагал, в какую сторону и по какой дороге отправится Зейн. К тому же его повозка оставляла в грязи приметные следы. А вот то, что по дороге его прикончат фантерии, этого я не ожидал.

– И что бы ты делал, останься он жив?

– Уж точно не лез бы на рожон. Тогда я шел бы по следу отряда, оставляя на развилках условные знаки.

– Для кого?

– Для другого отряда. Того, который отправил бы за нами генерал Брасс. И который, вижу, уже не прискачет нам на подмогу. Не иначе, «Вентуму» сегодня вконец худо. Если его и вовсе не втоптали в грязь на вейсарской границе.

– А зачем ты сунулся к Бурдюку и Шемницу после того, как спас Ойлу? Почему не стал преследовать их так, как собирался – на расстоянии?

– По двум причинам… – Ван Бьер больше не притворялся хромым и шагал так быстро, что теперь мне приходилось за ним поспевать. – Во-первых, Ойла рвалась занять место своего отца и ее наверняка взяли бы в отряд. А ведь она нас видела. И рассказала бы, что ее выручил из беды шедший следом кригариец. Но зачем я шел за нею и ее отцом? Это насторожило бы золотоискателей. Они стали бы проверять, нет ли за ними слежки, и вскоре нас обнаружили бы. А, во-вторых, смерть Зейна дала мне понять: в горах Промонтории сегодня небезопасно расхаживать в одиночку. Вот я и решил примкнуть к тем, кого преследовал. Тогда это казалось удачной идеей, избавляющей нас от неприятностей, на которые мы рисковали нарваться в дороге. К тому же мы всегда могли слинять из отряда под шумок, если бы вдруг что-то пошло не так.

– Но все в конце концов так и пошло. – Я удрученно вздохнул.

– Да, нам с тобой крупно не подфартило, – подтвердил кригариец. – А Ойле тем более. Ты знаешь… – Он неожиданно остановился и повернулся ко мне. – Ты знаешь, пока вы оба не свалились с той горы Арроду на голову, я был уверен, что в Годжи спас Ойле жизнь во второй раз.

– Как это? – Я тоже остановился.

– Помнишь, как ее корежило после тамошней резни? А до этого она переживала из-за смерти крестьянских детей. Ринар не сама сбежала – это я ее надоумил. Не знаю, что тогда на меня нашло – наверное, все из-за выпивки. В общем, когда ты уснул, я вернулся к Ойле и во всем ей признался. Сказал, что на самом деле Ульбах – предатель. Что чем дальше, тем он будет проливать все больше и больше невинной крови. И что ничем хорошим для Ойлы эта служба не кончится. Она спросила: а как же ты и Шон? А я ответил: за нас не волнуйся, я здесь как раз затем чтобы вот-вот покончить с изменниками.

– И она тебе поверила?

– Разумеется. А потом спросила, не может ли она нам чем-то помочь. «Можешь, – сказал я. – Беги на север, пока не встретишь скачущий мне на подмогу отряд «Вентума». Расскажи легионерам обо всем, что произошло, приведи их в Годжи, отыщи наши следы и покажи, куда двигаться дальше». «Хорошо, – сказала она. – Так и сделаю. Но если мы вдруг больше не свидимся, ты передай от меня Шону, что он – отличный парень. И что я всегда буду помнить, как он укрыл меня тем одеялом, когда я сидела голая и рыдала над телом отца».

– Неужто прямо так и сказала? – Я не выдержал и опустил глаза, на которые вновь навернулись слезы. – А мне она ни о чем подобном не говорила. Меня Ринар только и делала, что бранила за мою тупость и неуклюжесть… Но почему она тебя не послушалась?