Голубая лагуна [сборник]

Так же и Максина была новым типом женщины для Адамса. Ни разу еще на его пути не попадалось существо, столь редкостное и прекрасное, как этот законченный цветок парижской теплицы. Она представлялась ему едва распустившейся розой, столь же мало сознающей свою красоту и свежесть, как присутствие капель росы на ее лепестках, и говорящей миру голосом своего собственного очарования: «Смотрите на меня!»

— Итак, — сказал капитан Берселиус, прощаясь с гостем в курительной комнате, — сегодня вечером я уведомлю вас о дне и часе нашего отъезда. Все мои парижские дела будут закончены сегодня. Недурно было бы, если бы вы зашли ко мне накануне отбытия, чтобы сговориться окончательно.

— До свидания.

IV. СЛОНОВОЕ РУЖЬЕ

Выйдя от Берселиуса, молодой человек свернул по направлению к Елисейским Полям.

В какие-нибудь сутки в его жизни произошел целый переворот. Курс ее неожиданно изменился, как если бы поезд, следовавший по Северогерманской дороге, внезапно очутился на линии Средиземного моря.

Открывшиеся перед ним вчера горизонты, хотя и неясные, были так или иначе американскими горизонтами. Практика в одном из центральных американских городов. Предвиделась тяжелая борьба, ибо денег было мало, а реклама в области медицины играет большую роль, в особенности в Соединенных Штатах.

Все это теперь пошло насмарку, и из смутного будущего выступили резкие очертания определенной перспективы: Африка, с ее пальмами и ядовитыми злаками, Конго, Берселиус.

Кроме всего этого, перед ним стояло еще нечто, почти отодвигавшее все остальное на задний план: Максина.

До сих пор еще ни одна женщина не занимала места в его планах будущего.

Адамс достиг площади Согласия, не замечая ни улиц, ни прохожих. Он подробно вспоминал Максину Берселиус: поворот ее головы на фоне шпалер, изгиб губ, умеющих так хорошо говорить без слов, уши, похожие на маленькие нежные раковины, золотистые переливы волос, руки, платье.

Адамс остановился на перекрестке, обдумывая, куда ему повернуть, когда его схватили сзади за локоть, и, оглянувшись, он увидел доктора Стенгауза, английского врача, основавшегося в Париже, где он имел блестящую практику.

— Вот так удача, — сказал Стенгауз. — Я потерял ваш адрес, иначе попросил бы вас навестить меня. Что вы сейчас делаете?

— В данное время — ничего.

— Когда так, послушайте. Я иду к пациенту, на улицу Горы Фавор. Пройдитесь со мной, тут близко.

Они прошли через площадь Согласия.

— Полагаю, что ваши послекурсовые занятия уже кончились, — заметил Стенгауз. — Думаете практиковать в Штатах?

— Вероятно, со временем, — сказал Адамс. — Я всегда имел это в проекте; но приходится начинать с большой опаской, так как денежные мои дела далеко не блестящи.

— А когда они бывают блестящими у начинающего врача? — сказал Стенгауз. — Я также прошел через все это. Послушайте-ка, почему бы вам не начать в Париже?

— В Париже?

— Ну да; здесь-то люди и наживаются. Вы говорите, что думаете начать в одном из больших американских городов; а я вам скажу, что немногие из американских городов так полны богатыми американцами, как Париж.

— Идея, пожалуй, недурная, — согласился Адамс, — но пока что я занят. Еду в экспедицию на крупного зверя в Конго.

— В качестве врача?

— Да, и содержание неплохое — две тысячи франков в месяц, на всем готовом, не говоря об удовольствии.

— А малярия?

— О, волков бояться — в лес не ходить.

— С кем вы едете?

— С человеком, именуемым Берселиусом.

— Неужели капитан Берселиус? — И Стенгауз остановился, как вкопанный.

— Да, капитан Берселиус с Малаховской Авеню, 14. Я только что завтракал с ним.

Стенгауз присвистнул. К этому времени они были уже на улице Горы Фавор, у входа в небольшое кафе.

— В чем дело? — спросил Адамс.

— Во всем! — отвечал тот. — Вот дом, где живет мой пациент. Подождите меня минутку, будьте добры. Я вас долго не задержу, а тогда мы сможем закончить наш разговор, так как у меня есть что сказать вам.

Он влетел в кафе, а Адамс остался дожидаться, рассматривая прохожих и чувствуя, что ему слегка не по себе.

Тон Стенгауза неприятно поразил его: будь Берселиус самим чертом, англичанин не мог бы вложить в этот тон больше неприязни. Мрачная маленькая улочка поддерживала тяжелое настроение.

Через пять минут Стенгауз возвратился.

— А теперь? — спросил Адамс.

— Я еще не завтракал, — отвечал тот. — Некогда было. Пойдемте со мной в английский ресторанчик на улице Сент-Оноре, где можно получить чашку чаю и булку. Там переговорим.

— Итак, к делу, — начал Стенгауз, усевшись за мраморным столиком, на который поставили перед ним чашку и тарелочку с булкой. — Вы говорите, что обещали ехать в Конго с капитаном Берселиусом?

— Да. А что вы знаете о нем?

— В этом-то вся загвоздка. Могу сказать только одно, и это между нами, что имя этого человека означает: «Грубое животное и дьявол».

— Утешительно, — вставил Адамс.