Гондору не нужен Король

В первый миг Сильмариэнь и ее семья изумились самой сути сказанного, но обнаружить, что это неизвестно его жене!..

Таургон стремительно листал прошлое назад – как вышло, что он ей не сказал?! И получалось, что сказать никак не мог: в Гондоре это было немыслимо, а в дороге он хотел отрешиться от того, с чем расстался.

– Слушайте, – первой пришла в себя Сильмариэнь, – вы разговаривать друг с другом не пробовали? Вы попробуйте, вдруг вам понравится!

– Вот поэтому я и отказался стать Королем Гондора, – Таургон отвечал разом на все невысказанные вопросы. – Я не могу жить в стране, где даже самым близким ты не можешь сказать правды о себе. Править такой страной я не могу тем более.

– Это в прошлом, – участливо сказал Араглас. – Это всё уже в прошлом.

– А если бы… – Тинувиэль не была готова вот так взять и отбросить эту новость, – если бы Денетор убедил тебя, то кто бы стала твоей королевой?!

– Поздно выцарапывать глаза, – заметила Миринд. – Кто бы она ни была, она далеко.

– Не было никакой «ее», – улыбнулся Таургон. – Денетор так далеко не заглядывал, а я… если бы я согласился, я бы женился, на ком он скажет. В интересах трона. Скорее всего, он поступил бы со мной, как с Митреллас: десяток подходящих, а дальше на выбор.

Он обернулся к жене:

– Не было у меня никого на примете, не было. Думаю, что и у Денетора не было.

– А я на твоем месте бы не верила ему так легко. Мало ли, что он еще скрывает, – заметила Сильмариэнь, но видно было, что она шутит.

– Давайте я вас напою настоящим чаем, – решительно сбил тему Таургон. – Заодно научу правильно заваривать. Сильмариэнь, вы никогда не пили?

– Вообще- то мы… – неуверенно начала она.

– Ясно.

Он решительно пошел к пещере, где еще вчера сложили их поклажу.

– Тебе нужен кипяток? – вслед за ним встала Миринд.

– Нет, просто горячая. Я хочу заварить «Опалового Феникса», он прекрасен для начинающих. А кипяток убьет в нем вкус.

– «Опаловый Феникс»? – услышала Тинувиэль знакомые слова. – У меня еще остался. Ну, тот, что ты мне покупал.

– Та баночка за столько лет? Ты хоть раз его пила? – укоризненно спросил Таургон.

– Пила! – с ответным возмущением произнесла она. – Но только если отца дома не было, а я вдруг осталась. Что, как ты понимаешь, случалось нечасто. Он был настолько против «всех этих харадских штучек…»

Она вздохнула.

– Хорошо. Допьем твой, потом будем распечатывать мой.

Они вошли в родительскую пещеру и разом увидели то, на что вчера не обратили внимания: один из выступов камня был аккуратно выровнен, на нем стоял памятный синий мумак, а рядом еще несколько деревянных шкатулок, уже северной работы.

Тинувиэль развязала котомку, достала свои. Спросила Миринд:

– Я поставлю их сюда, можно?

– Конечно, деточка.

Таургон отобрал у нее «Феникса» и стал заниматься чаем. Тинувиэль порылась в вещах (несколько книг, пара любимых платьев, свиток с мумаком, еще какая-то мелочь) и достала…

– Помнишь ее?

Он рассмеялся:

– Еще бы! Как мы были недовольны, что он подарил нам одну на двоих. А он был мудр. Он видел то, чего не понимали мы: что мы пара. И сказал нам об этом. Сказал маленькой ложечкой для чая.

Он повертел в пальцах вернувшуюся к нему вещицу.

– Какой заботливый купец, – удивилась Миринд.

– Ну, заботился он о себе, – пожал плечами сын. – Как я понимаю, он рассчитал, что после свадьбы эта ложечка будет вызывать у нас такие милые воспоминания, что мы придем к нему еще не раз. А вот нашего отъезда он не предвидел.

Когда все воздали «Фениксу» должное, Миринд оставила дочь прибираться, а сама повела Тинувиэль поговорить.

– Почему, госпожа? – спросила невестка. – Я должна всё делать сама, раз я здесь.

– Ты будешь, деточка. Ты отлично будешь всё делать. Но позже. Мы в этом родились и выросли, тебе надо привыкнуть. Ты еще благословишь эти заботы – зимними дождливыми днями, когда только хлопоты и будут спасать тебя от тоски и тревоги. Никакие книги не спасут. Проверено.

– Госпожа Миринд…

– Тинувиэль, тебе было бы сложно обращаться ко мне, как к матери?

– А… можно?

– Мне было бы приятно. Дочка-мальчик у меня есть, теперь судьба мне дала дочку-девочку.

– Матушка… – осторожно произнесла она, словно боясь, не обожжет ли ее это слово.

– Как я понимаю, Арахад не думал еще, что будет после Ривенделла, и это правильно. Пусть он носится по своим горам, а ты будешь жить у нас. Тем более с маленьким. Вряд ли он станет возражать, но в любом случае это решено.

– Правда? – она засветилась от счастья.

– А теперь, деточка, пойди и переоденься. Утро было тихим, но к полудню здесь действительно будет много народу. Надень то, что я прислала тебе на свадьбу. Надень жемчуг. Я хочу посмотреть на тебя в нем.

Тинувиэль сказала «Хорошо» и встала. Топить очаг торфом, печь лепешки из желудевой муки и прочим арнорским премудростям она научится позже, а вот искусству слушаться Миринд с первого раза – уже сегодня.

Вскоре она вышла в сиянии голубого шелка и матовом блеске жемчуга.

Миринд удовлетворенно оглядела ее:

– Тебе к лицу.

– Матушка… могу я спросить? Почему жемчуг Кирдана – мне? Таургон… Арахад рассказывал, что его всегда носила жена вождя.