Гондору не нужен Король

– Нарочно очернить нелюбимую жену? Нет, – он покачал головой. – Велеть не упоминать – да, это похоже на правду. А что именно сказано в текстах девятого века?

– Только одно упоминание, – вздохнула Тинувиэль. – Кошки-шпионы, как обычно.

– А про то, что она из мораданов?

– Это только с двенадцатого века появляется, – хмыкнула Тинувиэль. – А про корабль, проплывавший мимо Умбара, вообще уже после Кастамира.

– В пятнадцатом веке умбарцы любовались этим кораблем: королева, кошки и никакой команды, – с улыбкой произнес он.

– И поспешили написать об этом королю Алдамиру! – язвительно добавила она. – Вот он обрадовался такому письму! Как этот корабль был прекрасен… то есть ужасен в лунном свете.

В лунном свете сидели сейчас они двое: Таургон сегодня был свободен после полудня, так что, когда Хранилище закрылось, они перебрались в сад. Молодая луна стояла на юге, серебрила длинные иглы изогнутых сосен перед ними.

И что ему королева Берутиэль и сложности в ее жизни? А вот сидит, обсуждает и до утра говорить о ней готов.

– Тинувиэль. Мы засиделись. Твои родители наверняка волнуются.

– Отец прекрасно знает, что со мной ничего случиться не может, – хмыкнула она. – Пусть волнуется, если ему больше делать нечего.

– И всё-таки пойдем.

Он встал.

Пришлось подчиняться. Не сидеть же ей тут в одиночестве.

– А когда ты свободен?

– Завтра. Но с утра.

– С утра неинтересно. Ты придешь раньше меня, я ничего нового прочесть не успею. И уйдешь до полудня.

– Ну что поделать, – он улыбнулся. – У меня служба.

Завтра он пришел, как обычно, с восходом, сел за свой любимый стол. Сначала он устраивался здесь потому, что это место освещено с утра до второго-третьего часа пополудни, не надо зажигать светильники, а потом полюбил орла на письменном приборе: черный мраморный птиц не изображал величие, а невозмутимо чистил перья. Было в нем что-то домашнее и уютное. Как случайно встретиться на террасе с владыкой Элрондом или лордом Глорфиндэлем и перекинуться парой слов о чем-то повседневном.

Он читал историю Гондора времен правления Исилдура и Анариона. Сейчас на его столе было самое полное описание – он просил такое, и Серион принес ему. Но, вдохновленный примером Тинувиэли (и тем, во что превратилась история Берутиэли спустя всего лишь шесть веков!), Арахад думал, что надо переставать быть зайцем и, дочитав эту книгу, взяться за подлинные документы.

Скоро придет. И станет не до Исилдура. Будет сплошная Берутиэль.

Шаги. Легкие и быстрые. Она.

Увидев, что он смотрит на нее, Тинувиэль не дала себе труда войти в зал. Поманила его рукой и быстро пошла в сад.

Надумала за ночь что-то такое про свою Кошачью Королеву, что ей и документы не нужны?

Что ж, первым Королям Гондора придется опять подождать.

Тинувиэль была так взволнована, что спросила, еще не дойдя до скамьи:

– Скажи, а почему ты служишь стражником?

Что ж, на месте ее отца он бы тоже заинтересовался, с кем его девочка проводит время после заката. Даже точно зная, что ничего дурного с ней не будет.

– Надо на что-то жить, – Таургон постарался, чтобы вышло естественно. – Стражникам хорошо платят.

– Но ты ведь лорд?

– Ну… можно сказать и так.

– Что значит «можно сказать»?! Человек или знатный, или нет. По-другому не бывает.

Сказать ей? Какую-то часть сказать придется… да и не хочется скрывать.

– Это в Гондоре по-другому не бывает.

…и никакой Берутиэли на сегодня. И кошек никаких.

Он рассказывал ей об Арноре, опуская все детали и все имена.

Север времен затишья после Второй Ангмарской. Начало новой войны. Страшная гибель деда, сожранного волками. Отец, лишившийся ноги и чудом избежавший смерти. Подвиг Хэлгона. Медленное затухание войны.

Тинувиэль слушала его, безмолвная и вдохновенная.

А он говорил и говорил об Арноре, о том, как уже в мирные годы побывал в заброшенном Аннуминасе, с болью рассказывал о руинах Форноста, одергивал себя, чтобы нечаянно не упомянуть о Ривенделле и эльфах, снова об отце, переписывающем книги, чтобы победа в войне стала не просто спокойным временем, а взлетом духа, хотя и без книг арнорцы помнят многое, и пусть века назад сожжен Форност, но главная цитадель – в твоем сердце и памяти, и врагу не взять ее, если ты сам не позволишь…

– Это правда?.. – шепотом спросила Тинувиэль. Не потому, что не верила, а просто мир распахнулся слишком широко и сразу.

Он кивнул.

Тени от кустов барбариса становились всё короче. Скоро полдень. А в полдень он должен быть в карауле.

Таургон встал.

– Уходишь? – вскинулась она.

– Пора.

– Я провожу тебя? – неожиданно спросила Тинувиэль.

– Вряд ли тебе стоит появляться со мной в Четвертом ярусе. Пойдут разговоры. Они тебе не нужны.

– Да… Ну тогда – до Пятого?

Ему самому не хочется расставаться.

На следующий день она не дала ему даже подойти к столу, сразу повела в сад. Настроена она была более чем решительно.

О Берутиэли всё равно они больше ничего не найдут. Им остались лишь предположения, и незачем на это тратить время!

Два дня назад она считала иначе, но Таургон не стал ей об этом напоминать.