Гондору не нужен Король

Пару раз на воинском дворе Таургон видел знакомую высокую фигуру. Наследнику удавалось держаться на удивление незаметно; большинство, увлеченные схватками, вообще не подозревали, что он здесь. Таургон же ждал его, так что дело было не только в привычном внимании следопыта. У Денетора везде глаза и уши; о том, что старший сын подружился с неизвестно кем, он знает, а значит должен придти. Вот, пришел. Не подозревает, что смотрит на своего врага. Нет, Денетор, Гондор из-под твоей власти мне не вырвать, но твой сын вырастет светлым и мудрым. Смотри своим холодным взглядом, криви губы. Мы, северяне, тоже хитрить умеем. Я переиграю тебя.

Странно, что Денетор не препятствует их дружбе. Считает северного бродягу неопасным? Это вам не Фингон, здесь высокомерие такое, что надо быть могущественным лордом, чтобы наследник изволил посмотреть на тебя сверху вниз. А всякую мелочь он просто не замечает.

Вот пусть и считает, что сын завел себе ручную лесную зверюшку.

Кто же будет опасаться, что зверюшка повлияет на характер сына?

Ночи в этом апреле были на удивление прозрачными и звонкими. Луна ярилась.

Одни страдали от бессонницы, другие радовались ночам, которые заполнены вдохновенным трудом, третьи спали прекрасно, а днем были на удивление бодры и решительны. Таургон набрался смелости и как-то невзначай сказал Эдрахилу: «На ночи, если не трудно, ставь меня почаще». Тот пожал плечами: ладно. Кажется, это действительно было ему не трудно.

Весенние ночные караулы – истинно воплощение своего времени: ни то, ни другое и всё сразу. Темнота слишком коротка, чтобы караул сменялся в полночь, но слишком долга, чтобы отстоять без смены. Поэтому всё зависело от погоды. Ясно – один караул, дождь – сменяются.

Луна упивалась своим великолепием и не пускала на небо ничего крупнее маленьких облаков.

Эдрахил поразмыслил и решил исполнить просьбу северянина буквально. Почаще так почаще. Нетрудно? нетрудно. Что ж, на ближайшие десять ночей. Подряд. Пусть бегает на свидания к своей серебряной красавице. А когда он будет отсыпаться (и будет ли) – это точно не дело командира. На всякий случай заранее предупредил Наместника: вдруг у него свои планы на этого молчуна? Но Диор не возражал. И даже когда командир Первого отряда сказал прямо: «Я ставлю их с Барагундом в паре», Наместник лишь кивнул.

Ну вот и пусть вместе любуются.

Занятная они пара. Все считают их противоположными, а Эдрахил вспоминал темный блеск меча из гномьей стали. Интересно, Барагунд видел этот меч? В воинском дворе Таургон берет только затупленный учебный; никто и не догадается о причине. Самые сообразительные решат: бродяга стесняется своего клинка. Ну да, судя по рукояти, так и есть.

Как он сказал тогда? Для сколько-то-раз-пра-деда ковали? То, что дунаданы Арнора отнюдь не сгинули, Эдрахил теперь знал точно. И этот северянин, по документам «родом из-за Тарбада», с Барагундом держится наравных… почему? У одного знатность, у второго война и победа за плечами, это уравнивает? убедительно, очень убедительно такое объяснение.

Только вот правда – иная.

Дружит с будущим правителем Гондора, меч из гномьей стали, принят в Стражу по слову Диора… вот пусть они вместе с Барагундом и стоят под луной. Раз Наместник не возражает, а Денетора это всё то ли не интересует, то ли устраивает.

…светлой памяти Наместник Барахир предложил ему оставить свою сотню и возглавить Первый отряд, сказав: «Если Цитадель станет охранять отряд Эдрахила, это будет прекрасно. И полезно для наших мальчиков. И всё же дело не в твоем имени. Дело в тебе самом. У них юность и гордость, у тебя – опыт и мудрость. Ты сможешь держать их в узде и не рассориться при этом ни с одним из отцов». После такого нельзя было не согласиться. А сотня? да, для командира всё равно что его дети. Только отцу иногда приходится расставаться с детьми.

Но, помнится, в списке достоинств будущего командира Первого отряда Наместник Барахир не назвал любопытства.

Так что никаких вопросов Таургону. А то он опять ответит на все своим «под елкой» и опять не соврет. Только дело не в словах, а в тоне. Эдрахил много раз слышал этот тон от воинов, побывавших в, скажем так, нехороших схватках. Тон, который означает «Я не желаю отвечать, и ты будешь последним мерзавцем, если спросишь снова». Что ж, один раз «под елкой» он услышал. Этого достаточно.

Таургон точно знал, что Барагунд улыбается. Парень каждый вечер идет в караул со светящимися глазами, возвращается задумчивым. Что-то у него уже получается. А когда на душе покой – вот этот странный покой, устремленный и решительный, – то губы сами складываются в улыбку.

Барагунда не надо спрашивать. Он всё расскажет сам, когда захочет.

Небо пронзительно-синее. Звезд почти нет, только луна. И Минас-Тирит как корабль, огромный белоснежный корабль, плывущий через сумрак земли и синеву неба. Он плывет сквозь века и тысячелетия, сквозь войны и судьбы, и нет в Средиземье такой силы, что задержала или остановила бы его свободный и неустанный бег.