Горечь и сладость любви

Зато утром седьмого января их в гости звала соседка тётя Дуся. Обычно мать отпускала его к соседке одного, и Андрей с удовольствием наворачивал сочащегося вкусным соком гуся и ел рождественский пирог. А тётя Дуся рассказывала ему всевозможные рождественские истории. Старушка очень любила поговорить про старину. И Андрей был благодарным слушателем. Теперь же тёти Дуси давно не было и матери тоже.

Он мог бы пойти в какую-нибудь компанию. Его приглашали сразу в три места. Но ему не захотелось проводить эту ночь среди чужих, в общем-то, людей.

Правда, его друг Яков передал ему, что Клавдия зовёт его поехать вместе с ними к её родителям. И сами родители, со слов Якова, будут рады гостю.

Но Андрей счёл неуместным своё присутствие за чужим семейным столом. Тем более что и сам Яков только недавно познакомился с родителями будущей жены. Да-да! Ему первому Яков сообщил, что сделал Клаве предложение руки и сердца и она его приняла. Голос друга буквально звенел от счастья и переполнявшей его гордости.

– Представляешь, – говорил он Андрею, – такая девушка, как Клава, и согласилась выйти за меня замуж.

Андрей хорошо это представлял и был глубоко уверен, что Клаве повезло. Такой клад, как его друг Яков, не так-то легко найти в современном мире, переполненном огнями реклам и гаджетов и в то же время оставляющем блуждать сердца людей в сумраке одиночества. Он-то хорошо это знал. Как говорится, прочувствовал на своей шкуре. Знакомых – тьма, а душу открыть некому. Только если Яше. Но Якову сейчас не до него. Поэтому лучше остаться дома, стоять в комнате с потушенным светом и смотреть на медленно падающий снег.

И вдруг перед глазами Андрея что-то ярко вспыхнуло. Сначала он подумал, что это фейерверк. Но нет! Это была звезда! Самая настоящая звезда!

«Откуда она взялась», – подумал Андрей. Ведь, по идее, на небе, с которого сыплет снег, не должно быть видно никаких звёзд. Но она была! И поднималась всё выше и выше! И это на низко нависшем над землёй небе. «Чудеса какие-то, – подумал Андрей. – И, главное, я ничего не пил, кроме кофе». Он грустно усмехнулся.

И вдруг отчётливо осознал, что это звезда-посланница! Звезда-гонец! Она послана к нему с вестью, может быть, самой судьбой. И он наперекор всему поверил, что эта весть будет доброй.

Эдуард полулежал в кресле с кистью в руках. Он только что закончил портрет юной жены одного важного человека. Портрет получился отличный, и он с удовольствием любовался им сквозь полуопущенные ресницы.

Эдуард подумывал о том, чтобы снять для мастерской помещение попросторнее и в более престижном районе. Сейчас он вполне мог себе это позволить. «Надо бы посоветоваться с Верой, – лениво подумал он. – Как же мне повезло с ней!»

Она оказалась для него золотым ключиком, открывшим перед ним дверь, за которой новые горизонты, новые возможности. Нужно только работать!

И он станет не менее знаменитым, чем Никас Сафронов.

Помнится, Маяковский говорил, что ему мешает Блок, Блок. в свою очередь, намекал, что ему мешает Пушкин. Правда это или байка, Эдуарда не интересовало. Но ему почему-то мешал именно Сафронов. Может быть, потому что его лицо часто появлялось на экране телевизора и о нём и о его выставках писали почти все СМИ.

Вот и сейчас художник был в их городе, ему устроили шикарную выставку и все местные газеты и журналы только и пишут об этом.

– Тоже мне звезда, – процедил сквозь зубы Прилунин. Признаваться в том, что он банально завидует знаменитому успешному художнику, Эдуарду не хотелось.

Мысленно он снова вернулся к Вере и подумал о том, что стоит написать её портрет в полный рост в каком-нибудь историческом антураже. В каком именно, он пока не решил. В голову ему пришла мысль, что Вера для него то же самое, что Жозефина де Богарне для Наполеона Бонапарта. Путеводная звезда, ведущая к успеху и приносящая удачу. Недаром многие историки считают, что, если бы Бонапарт не развёлся с Жозефиной, Фортуна не отвернулась бы от него. Конечно, глупо предполагать, что Бонапарт сумел бы завоевать Россию, но вполне возможно, Жозефина отговорила бы его от военной авантюры и он, оставшись дома, не потерял бы корону императора. Воздух Парижа, несомненно, нравился Наполеону больше, чем пребывание на острове Эльба в Тосканском архипелаге и тем более на острове Святой Елены в Атлантическом океане. «Представляю, какая там была тоска», – мысленно хмыкнул Прилунин.

Думая с иронией о судьбе незадачливого маленького императора, Эдуард вспомнил, что Вера просила его купить куриные грудки. Можно заодно и окорочка прикупить, подумал он. Эдуард любил запечённое куриное мясо, опять же в отличие от Наполеона. Беднягу Бонапарта пичкали блюдами из курицы в детстве на Корсике, потом, будучи капралом и даже офицером, он квартировал в деревнях, где опять же на ужин должен был, как и все остальные его сослуживцы, есть курицу. В результате бедные птицы настолько ему осточертели, что, став первым консулом, а затем и императором, Бонапарт под страхом смертной казни запретил своим личным поварам готовить для него курицу.