Горечь пепла

Машины скорой помощи перекрывают все движение. Около пяти автомобилей движутся в направлении больницы. Такого гула сирен я не слышала за всю свою практику. По рации диспетчер сообщает о выживших для того, чтобы их могли распределить в госпитали. В окошко вижу знакомый поворот. Мы все-таки едем в мой госпиталь.

Притормаживая, двери машины раскрываются, и я вижу доктора Ким.

— Микки Льюис, возраст шесть лет. Сотрясение мозга. Кровь на одежде ему не принадлежит. При осмотре видимых поражений тела не видно, — выдвигает каталку.

Я выхожу, все еще держа в руках баллон с кислородом.

– Эта девушка сказала, что ваш интерн. Думаю, она нуждается в осмотре.

Я хочу возмутиться, но не могу вымолвить ни слова. Чувствую, как кто-то обхватывает меня сзади. Мои руки уже свободны, а сама я сижу на асфальте. Меня всю трясет. Вытягиваю руки вперед и вижу на них засохшую кровь. Закрываю глаза и не могу стереть картину катастрофы: множество тел, обожжённые и окровавленные лежали на тротуаре. Некоторые выглядели просто как куски мяса. Металлический запах крови не дает мне дышать. Задыхаюсь, стуча зубами, и обхватываю себя руками.

Господи, там же были дети.

— Дилан, вставай, все хорошо, — голос отца, словно в тумане. — Маску, быстро.

Шевелитесь. У нее шок, — родные, теплые руки притягивают меня к себе, обнимают.

— Малышка, все хорошо. Давай, Дилан, дыши глубже.

— Там были дети, папа, — захлебываюсь от своих слез, — маленькие дети. Их родители. Понимаешь? Папа они же… Их ведь больше нет, — уже вою с маской на лице.

Ощущение иглы пронзает мое тело. Начинаю дышать чаще и глубже. Мне просто надо забыть произошедшее. Стереть из памяти. Но как это сделать? Мне приходилось видеть разные травмы, но дети — мое самое уязвимое место. Я совсем не умею с ними ладить. Однако, это ведь люди, которые только начинают жить.

Ощущаю, как замедляется мое сердцебиение, и я успокаиваюсь. Оглядываюсь вокруг — все носятся и суетятся. Машины бесконечно прибывают и пострадавших на каталках отвозят в госпиталь. Мой отец сидит на коленях и встревожено смотрит на меня.

— Дилан, мне необходимо бежать на операцию. Соберись, пожалуйста. Ты сейчас нам нужна, — встает и быстрым шагом направляется в госпиталь. — Не подпускайте ее к операционным. Пусть занимается мальчиком.

Поднимаюсь на ноги и медленно плетусь в госпиталь. Все палаты переполнены, в воздухе витает густой запах крови и страданий. Доктора, медсестры и младший медперсонал заняты пострадавшими.

— В какую палату положили Микки Льюиса? — спрашиваю я у регистратора. Она поднимает на меня печальные глаза и ошарашено смотрит.

— Дилан, дорогая, — сочувственно произносит она. — Я думаю, тебе надо сходить в душ и переодеться. А потом мы найдем твоего Микки.

Я смотрю на свою одежду, она вся перепачкана кровью. Чужой, запекшейся кровью.

Срываюсь с места и бегу в ординаторскую.

Двери лифта не успевают закрыться, когда входит Майкл. Он ничего не говорит, просто смотрит. На нем повседневная одежда, значит, его вызвали на смену. Прислоняюсь к дальней стене лифта и делаю глубокий вдох, затем считаю свой пульс. Двери открываются, и мы вместе направляемся в сторону ординаторской.

Майкл молча подталкивает меня.

— Прими душ, я поищу во что тебе переодеться, — заталкивает меня прямо в одежде в душевую кабину.

Резкий поток теплой воды, и я прихожу в чувства. Начинаю лихорадочно стягивать с себя одежду, сбрасывая ее на пол. Я растираю свое тело настолько сильно, что, кажется, у меня будут раны. Мне нужно забыть все это, как страшный сон. Я должна быть с ребенком, мать которого я не смогла спасти. Я просто хочу помочь.

— Дилан, одежда на тумбе. Жду тебя снаружи. — Громко говорит Майкл.

Приведя себя в порядок, выхожу из душа и сушу волосы полотенцем. Все мои ощущения и мысли крутятся около произошедшего.

— Много жертв? — хриплым голосом спрашиваю у Майкла, который затягивает веревки на больничных штанах.

— По последним данным, погибло двадцать человек. Если тебе станет легче, спасли многих. Какой то сумасшедший пожарный полез в огонь и вытащил семерых. В автобусе многие с травмами, — спокойно отвечает он. — Я видел такие катастрофы. Это как боевое крещение, понимаешь? Дилан, это госпиталь, и каждый день здесь происходит разное дерьмо. Просто тебе еще не приходилось сталкиваться с таким масштабом.

— То есть, ты хочешь сказать, что отец защищает меня от подобного? — злобно шиплю на него. — Папочкина дочка, вся такая изнеженная, и ее бережно оберегают от такого, как ты выразился, дерьма? Втискивают везде, да? Помогают?

— Ничего подобного я не имел в виду. Просто сказал, что разное может случиться. И, конечно, не каждому пришлось побывать в зоне действия. Но рано или поздно все мы с этим сталкиваемся. И в дальнейшем, мы уже знаем, что делать, — все также спокойно отвечает Майкл. — Пить хочешь? Я купил тебе кофе.

— Не хочу. Сам пей свой кофе.

Размашистым шагом направляюсь к двери. Но, резко разворачиваясь, направляюсь назад к Майклу. Отдаю ему полотенце и забираю кофе:

— Знаешь, я передумала. Спасибо, друг.

— На здоровье, Дил, — смеется он. — Увидимся.