Гори во мне

Кит не смог скрыть легкой улыбки. Так просто? Но Арана лишь нахмурилась, заметив на его лице облегчение.

— Только дело вот в чем. Ведьма ведь может любить по-разному: как ведьма и как человек. И самой ей не понять, какой частью своей души она любит, ей не дано. И другим не определить никак. А для тебя это огромная разница. Судьбоносная. Если она любит тебя, как человек, то зелье подействует. А если как ведьма просто питается тобой и не может остановиться, то не поможет ничего. Бывает у нас такое, малыш. Попробуешь иного мужчину, а он что кремовый торт на языке тает, и дрожишь прямо, добавки просишь. Только всю жизнь один торт есть не будешь. Потом и обычной картошки вареной захочется. С маслицем.

И Арана опять смеется, а Киту уже хочется выплеснуть горячий чай ей в лицо.

— А ты вдобавок ко всему высокородный, — крючковатый палец неожиданно упирается ему в грудь, — Королевский десерт для нашей сестры. Да еще и влюбленный по уши, а значит раскрываешься нараспашку перед ней. Бери-не хочу. Она-то может и любит, да только не тебя, а откатом твоим лакомиться. То-то весь любовью плотской пропах. Ты спишь то хоть, нет, косатик?

Кит демонстративно отодвинулся от уткнувшегося в него пальца, показывая, что подобная фамильярность ему неприятна. Хотелось послать старуху, сказать, что она ничего не знает про них. Не может знать. Но разум нудно твердил, что Арана может быть права, отравляя ядом все внутри.

— И как узнать?

— Никак, — ведьма развела руками, — Только попробовать и посмотреть, что будет.

Кит снова замолчал, подбирая нужный вопрос.

— И чем мне это грозит, если нет? — наконец произнес.

— Молодец, соображаешь, — старая ведьма ощерилась в беззубой улыбке, — Ты умрешь.

Кит даже рот приоткрыл. Что, черт возьми?

— Умрешь от тоски, малыш. А может сбросишься откуда-нибудь, когда она уйдет. Не сможешь уже без нее. Ты то зелье выпьешь. На тебя подействует.

Кит недоверчиво рассмеялся.

— Неет, что за бред! Я не буду умирать из-за женщины. Я ее конечно сильно люблю, и будет плохо, и может больше никогда не полюблю, но жизнь- это точно не только любовь. Жил же до этого. И очень неплохо, надо сказать…Я не тоскливый псих!

— Сейчас нет, — кивнула Арана, — Говорю же, не все готовы заплатить за мечту. Вот и ты не готов…Или готов?

Китен нервно улыбался, вертя чашку в руках, дыхание участилось. Твою мать, он не думал, что все так обернется. Это безумие. Сделал глоток. И не почувствовал вкуса.

— И как я узнаю, подействовало или нет? Просто буду сидеть как на иголках годами и ждать, что завтра она просто исчезнет?

— В ночь, когда дашь ей зелье, уговори ее зачать. Если родится мальчик, значит человеческая сущность в ней победила. Если девочка- ведьмовская.

— У ведьм никогда не рождаются мальчики, — пробормотал Кит.

— Да. Потому что человек в них слабее. Так что думай, элиец. Шансы малы.

— Если человек победит, она перестанет быть ведьмой? — Кит и сам не знал, почему спросил.

— Нет, она останется такой же. Просто душа ее обретет достаточно силы, чтобы постоянная любовь перевесила инстинкты.

Китен кивнул молча, комкая салфетку в руках. Перестал резко и уставился на свои ладони. Это ведь привычка Лесси, не его. Веснушка уже так глубоко в нем, что он даже поведение ее начинает копировать, заимствуя дурацкие ничего не значащие мелочи. Ничего не значащие для других.

Умирать неохота. Он так любит жизнь во всех ее проявлениях. Даже когда плохо, больно и внутри рвет все. Все равно, он ни на что не променял бы возможность просто дышать.

Да и это будет самая идиотская смерть за всю историю Конугов. Хотя… Всегда можно отправиться в какой-нибудь поход и просто забыть вовремя увернуться. Вполне себе достойная кончина. Может даже к Великому ворону на пир возьмут.

Кривая улыбка растянула губы.

— Хорошо, давай свое зелье, ведьма. Сколько с меня?

Глава 15. Власть

— Так и не расскажешь где был?

Кит откинулся на стуле, поигрывая столовым ножом. Нервная улыбка скользнула по лицу, льдистый взгляд впился в меня.

— Нет.

— Ты обещал, — мне любопытно до чертиков.

Но на самом деле меня терзало даже не простое любопытство. Скорее тревога. Китен какой-то другой вернулся. Задумчивый, резкий. Синие глаза сверлят насквозь. Как-будто злится на меня, и я никак не могу определить причину. Что-то произошло, но что? Молчит. И только ощетинивается, когда спрашиваю.

— Не обещал, — он отводит глаза, с увлечением разглядывая жаркое в тарелке.

Ужин нам принесли в комнату. Кит не хотел лишний раз показываться в общественных местах.

— Обещал, Китен! Сказал, придешь и расскажешь. А еще сказал, что меня это тоже касается, разве нет? — я хмурюсь, кусая губы, — А значит я имею право знать.

— Отстань, Лес, — он фыркает раздраженно, комкая салфетку, — Это тебя не касается, ясно? А если бы и касалось, значит у меня есть причины не отвечать.