Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Сталин не только восхищался настоящей литературой и ценил ее, он умел отличать гениев от бездарей. Страсть к чтению книг у него родилась еще в 1890-х годах. Сталин утверждал, что прочитывал каждый день по пятьсот страниц. В сибирской ссылке, после смерти одного из ссыльных, Коба забрал книги покойника и отказался делиться с разгневанными товарищами. <…> Литература играла в его жизни почти такую же роль, как марксизм-ленинизм и мания величия. Без особого риска ошибиться, можно сказать, что они были главными движущими силами всей его жизни. Сам Сталин не обладал талантом к сочинительству, но принимая во внимание литературные вкусы и пристрастия этого сына сапожника и прачки, его следует считать интеллектуалом. Не будет большим преувеличением сказать, что Иосиф Сталин был самым начитанным правителем России, начиная от Екатерины Великой и кончая Владимиром Путиным. Он был даже начитаннее Владимира Ленина, который слыл большим интеллектуалом и к тому же получил дворянское образование. «Он много работает над самообразованием», — говорил о вожде Молотов. Личная библиотека Сталина состояла из 20 тысяч томов, причем все они были, что называется, зачитаны до дыр. Здесь имелись книги по самым разным темам, самых разных писателей, от «Жизни Иисуса» до романов Голсуорси, Уайльда, Мопассана, Стейнбека и Хемингуэя. Внучка видела его за чтением романов и рассказов Гоголя, Чехова, Гюго, Теккерея и Бальзака. В пожилом возрасте Иосиф Виссарионович открыл для себя Гете, преклонялся перед Золя. Большевики верили в безупречность нового человека и были твердыми сторонниками самообразования. Сталин выделялся среди них особым усердием. То, что он читал не для развлечения, а очень серьезно, видно хотя бы по пометкам, которые вождь делал на полях самых разных книг, начиная от романов Анатоля Франса и кончая «Историей Древней Греции» Виппера. По ним можно неплохо понять его взгляды на жизнь. Сталин заучивал цитаты, как прилежный студент [МОНТЕФИОРЕ. С. 111–112].

Существует мнение, что Горький и Сталин духовно были «совместимы», базирующееся как бы на характере их переписки:

Горький же, даже споря со Сталиным, не соглашаясь с ним, стараясь в чем-то его убедить или переубедить, остается в том же языковом поле, внутри той же — общей со Сталиным — системы отношения к миру, к тем жизненным целям и задачам, которые они оба перед собою ставят. Сказанное относится не только к самим письмам, но и к тем драматическим, а порой и трагическим сюжетам, которые стоят за этими письмами [САРНОВ (II). С.7],