Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Сейчас в Советском Союзе вопрос впервые стоит иначе: будучи революционером, писатель не является больше оппозиционером. Наоборот, он выражает волю масс, всего народа и, что прекраснее всего, — волю его вождей. Эта проблема как бы исчезает, и эта перестройка настолько необычна, что разум не может ее сразу осознать. Это лишь одно из многого, чем может гордиться СССР в эти замечательные дни, которые продолжают потрясать наш старый мир. Советский Союз зажег в новом небе новые звезды…[ЖИД АНДРЕ (I)].

Нельзя, однако, здесь не подчеркнуть, что тот же Андре Жид оказался единственной «звездой» из числа «прогрессивных» европейских писателей, осмелившихся на Западе выступить с критикой СССР, удивительной страны, где, как он утверждал:

От писателя, от художника требуется только быть послушным, все остальное приложится.

Андре Жид нисколько не преувеличивал. И на самом деле, если советские «инженеры человеческих душ» неукоснительно следовали этому правилу, то жить они могли в припеваючи, в целом много лучше, чем кто бы то ни был из категории пролетариев умственного труда в СССР: санатории, дома творчества, Литфонд, творческие командировки и солидные командировочные, Сталинские премии и почетные звания… — все это можно было обрести и огрести, если на должном уровне выполнять социальный заказ. Следуя линии, прочерченной Максимом Горьким, коммунистическая партия и ее Верховный Вождь обеспечивали «своим» писателям право на «сладкую жизнь». В книге «Сталин в жизни» приводится такой анекдот:

Как-то после войны министр <финансов>, обеспокоенный высокими гонорарами ряда крупных писателей, подготовил на эту тему докладную записку и представил ее лично Сталину.

Ознакомившись с материалами, Сталин сказал, чтобы к нему пригласили <министра>. <…>

— Стало быть, получается, что у нас есть писатели-миллионеры? Ужасно звучит, а, <товарищ министр>? Миллионеры-писатели… — Ужасно, товарищ Сталин, ужасно, — подтвердил министр. Хозяин протянул блюдущему государственный интерес финансисту его папку с материалами: — Ужасно, товарищ <минист финансов>, что у нас так мало писателей-миллионеров… Писатели — это память нации. А что они напишут, если будут жить впроголодь? [ГУСЛЯРОВ. С. 213–214].

Однако, благоденствующим на государственных хлебах писателям, людям по природе своей пытливым, въедливым, любопытным и не сдержанным на язык, вести себя нужно было очень осторожно: все время бдеть, держать нос по ветру и, что особенно важно, иметь надежную «крышу» — друзей-покровителей среди партийных вождей, способных поддержать во внутриписательских разборках и прикрыть в случае промашек, проколов или падений на скользком пути славы советского литератора. Горький — советский писатель № 1, и в этом качестве опять-таки являлся примером всех литераторов СССР. Широко известно, что в течение добрых двадцати лет его связывали с Ленином теплые личные отношения. Они действительно симпатизировали друг другу и, хотя часто ссорились, Ленин никогда не оставлял Горького в беде. Несколько примеров, иллюстрирующих отношения Ленина с Горьким в самый трудный период их дружбы — годы Революции и Гражданской войны, будет приведено ниже.

Отношения Горького со Сталиным — отдельная большая и в научном плане еще далеко не раскрытая тема. Особо много внимания ей уделяют отечественные писатели, работающие в области документальной прозы: [БАСИНСКИЙ3], [ВАКСБЕРГ], [БЫКОВ] и др. Мы же касаемся ее лишь походя — для создания общей картины взаимоотношений Горького с Вождями русской революции.

Согласно официальной доктрине, принятой в советском горьковедении, Горький считался «большим другом тов. Сталина». Их дружба, возникшая после задушевных встреч в 1929 году, по мнению ряда историков в 1930-е годы