Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Когда в феврале 1908 года Ленин, редактировавший в Париже газету «Пролетарий», предложил Горькому вести в ней литературно-критический отдел, писатель, уклонившись, рекомендовал Ленину в качестве достойного пера Троцкого. (Ленин ответил, что сам думал об этом, но «позер Троцкий» не согласился) [ФРЕЗИНСКИЙ (III)].

В 1914 г. Лев Троцкий в своей яркой разгромной, но в литературном отношении тяготеющей к примитивному социологизму, статье «К. Чуковский», грудью встает на защиту чести и достоинства Максима Горького, которого, Чуковский, по его мнению, выбрал

как одну большую мишень <…> для своего преследования, <ибо тот> был ему ненавистен как социалист и был ему доступен как художник [ТРОЦКИЙ (IV). С.74].

Возражая Чуковскому, отметившему в своем литературно-критическом анализе,

что Горький, в сущности, не имеет веры, а меняет абстракции. Сперва Горький «пел» индивидуализм, потом провозгласил анафему личности и спасение усмотрел в коллективе, в одухотворенной массе («Исповедь»), а потом охаял будто бы массу и свою веру в нее («Окуров»),

— Лев Троцкий горячо убеждает читателя, что подмеченные критиком особенности горьковского самовидения не есть идейные колебания, что: