Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Арийская раса — тип положительный как в физическом, так и в нравственном отношении, иудеи — тип отрицательный, стоящий на низшей ступени человеческого развития, — он с возмущением писал, обращаясь к разуму соотечественников: Вы подумайте — «и к остальным людям», кроме евреев, нельзя относиться одинаково! Кто же эти остальные люди? Может быть, германцы, представители «арийской расы», — «тип положительный в нравственном отношении», что не мешает этому «типу» расстреливать массами безоружных русских мужиков, а также и евреев? А, может быть, кроткие славяне, те русские люди, которые ныне так бессмысленно и жестоко грабят и убивают друг друга. <…> Когда читаешь все эти глупые мерзости, подсказанные русским головотяпам бессильной и гаденькой злобой, становится так стыдно и страшно за Русь, страну Льва Толстого, создавшую самую гуманную, самую человечную литературу мира [ГОРЬКИЙ (VI). С. 9].

Интересно в этой связи, что четырьмя годами раньше в статьях «О „карамазовщине“» и «Еще о „карамазовщине“» (1913 г.) Горький дает жесткую, нелицеприятную характеристику другому гению «самой человечной литературы мира» — Федору Достоевскому, личность которого он характеризует как «великий мучитель и человек больной совести»:

Достоевский <…> является одним из основоположников «зоологического национализма», который ныне душит нас; <…> и враг вообще «Запада», трудами и духом которого мы живем по сей день; <…> он — ярый шовинист, антисемит, проповедник терпения и покорности, — но при всем этом его художественный талант так велик, что покрывает все его прегрешения против справедливости, выработанной лучшими вождями человечества с таким мучительным трудом.

По числу персонажей-евреев среди русских писателей классиков лидирует А. П. Чехов. «Образы евреев и евреек у <него, как правило,> носят отрицательный характер, они вызывают смех и жалость, часто они алчны и отталкивающи» [БАРТОВ]. В 1886 г. Чехов публикует рассказ «Тина», написанный в стереотипно-антисемитской тональности.

Итак, претендующая на всечеловечность-всемирность русская литература не нашла для еврея в ХIХ в. ни малейшего доброго слова, ни капли сочувствия[136]. В этой связи ХХ в. еврейские национально ориентированные публицисты

неоднократно констатировали своего рода антисемитскую традицию в русской литературе, от Пушкина до Чехова[137]

. Некоторые из них в

Из переписки Т<ургенева> видно, что в жизни он относился с величайшей симпатией к очень многим евреям и с отличавшей его добротой помогал им и хлопотал о них, доставал молодым учащимся евреям стипендии и т. д. (см., например, его письмо к Полякову об одном русском еврее в «Первом Собрании писем И. С. Тургенева», СПб., 1884, стр. 387) [ВОДОВОЗОВ].