Горький и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Мы не знаем фамилия той семьи еврейских колонистов, в которую Алексей Пешков нанялся сезонным работником, но ее образа жизни произвел на молодого Горького огромное впечатление. Хозяева Горького были обыкновенными еврейскими тружениками, для которых религия являлась органической частью жизни и семейного уклада. Вполне естественно, что работник-нееврей выполнял в этой семье обязанности «шабес-гоя», т. е. гасил свечи и делал всё то, что религиозным евреям в субботу делать нельзя. <По его словам он> был ошеломлен поэзией религиозной и семейной жизни этих евреев [АГУРСКИЙФШКЛОВСКАЯ. С. 7–8].

Через 11 лет Горький впервые[231]

рассказал о своей жизни в «Добром» сионистскому деятелю с Украины Цви Коздою, который в качестве еврейского литератора посетил его в Нижнем Новгороде в 1902 году. В том же году Коздой опубликовал это интервью в петербургской еврейской ивритоязычной газете «Хамелиц» (30 октября). По словам Коздоя Горький сказал ему:

Евреи совсем не являются мне чужими, ибо еще в бытность свою простым работником я работал батраком у евреев-колонистов в Херсонской и Екатеринославской губерниях. <…> У меня давно есть сильное желание посетить еврейскую черту оседлости, и мне очень бы хотелось выразить свою признательность за то добро и справедливость, которые еврейский народ проявил по отношению к просвещенному миру, в то время как этот мир преследовал его, причиняя ему всевозможные страдания… Мое самое сильное желание видеть <живой> еврейский народ, <а> не только как полузабытый памятник древности, который способен демонстрировать нам величие и славу древних времен [АГУРСКИЙФ-ШКЛОВСКАЯ. С. 433].

Чтобы увидеть действительное состояние, в котором пребывает еврейский народ, Коздой горячо рекомендует Горькому посетить «такие города, как Вильна, Варшава, Бердичев, Одесса», где он сможет познакомиться с образом жизни «нашего древнего народа, узнать все его лики и оттенки». Со своей стороны, Горький, поблагодарив Коздоя, просит его