Город Дождя

вовсе походила на маленькую девочку.

Радуга легла рядом со мной и стала весело болтать ногами в полосатых чулках. Сегодня в

тон юбке и помаде она подобрала короткий красный парик, куда тщательно заправила свои

длинные каштановые волосы.

– Я подружилась с твоим котёнком. Как ты его назвала?

– А почему ты ещё не ушла? – спросила я, надеясь своим вопросом дать Радуге понять, что

не в настроении общаться с ней.

– Мне позвонил твой дружок Гром, рассказал, что с тобой случилось, и попросил сегодня

приглядеть за тобой, – ответила она, перевернувшись на спину и задрав ноги на стену. - Но я

вижу, что ты не сильно переживаешь, да? Мне просто позарез нужно уйти – мой постоянный

клиент будет не в себе. Ну, ты понимаешь?

– Конечно, иди. Только имей в виду – Гром мне никакой не дружок.

– Да ладно, не ври, – захихикала Радуга. – Он слишком тебя опекает для

незаинтересованного лица.

– Радуга, он мне в отцы годится.

– А мой постоянный клиент – мне в прадедушки! И что с того? Иногда я думаю, что он и

умрёт прямо на мне. Воистину, прекрасная смерть!

Она залилась громким смехом, а я с отвращением встала с постели. Эта девушка вызывала во

мне противоречивые чувства: с одной стороны, мне было очень жаль её, с другой – я не

могла без омерзения слушать истории её сексуальной жизни, которые она так любила

рассказывать, смотреть на её развратное и похотливое поведение, не думать о её тёмном

прошлом. В сущности, я почти ничего не знала о ней. Радуга, как и все относительно

вменяемые жители, была в курсе существования разных стран и городов, считала, что

родилась в этом месте, хотя не могла вспомнить его названия, не знала, как выбраться из

города, а также объяснить, почему при первой встречи со мной назвала меня Иллюзией. Она

совершенно не удивилась, когда однажды я изменилась прямо у неё на глазах, и повела себя

так, словно ничего не произошло. Мою историю она воспринимала как интересный

мистический рассказ, иногда неожиданно просила вновь рассказать её, но советовала быть

осторожней, чтобы не угодить в местную психбольницу. Этого я не опасалась – по словам

Грома, она итак была переполнена, поэтому маньяков и особо опасных психопатов убивали

на месте во время так называемых “чисток”. Про своё детство она почти ничего не

рассказывала, только один раз обмолвилась, что у неё были приёмные родители, один из

которых умер по её вине.

– Неужели ты никогда это не бросишь?

– Ты же знаешь, я люблю секс. Люблю, хоть и презираю каждого клиента.

Радуга говорила, что стала заниматься проституцией после того как случайно убила своего

отчима и сбежала из дома несколько лет назад. Она не захотела рассказывать, как это

случилось и что-либо объяснять, поэтому я могла только догадываться по случайно

оброненным фразам о том, что ей пришлось пережить в приёмной семье. Однако тот факт,

что она превратилась в ненасытную нимфетку и немыслила себя без мужчин, говорил о

многом.

На улице внезапно кончился дождь, и наступила осторожная тишина. Я подышала на окно и

стала рисовать всякую ерунду: глупые рожицы, цветочки, пронзённые стрелами сердечки,

наблюдая за тем, как фонари освещают молчаливые силуэты редких прохожих, как

бесшумно бьётся в стекло одинокий мотылёк в поисках дня.

– А я, как ни странно, в твоём возрасте ещё верила в гномов и фей.

Недалеко от общежития находится парк. Порой я хожу туда поздними вечерами, когда

перестаёт лить, наслаждаюсь проникающей под кожу сыростью земли, сонными деревьями,

которые дышат древними тайнами. Мне нравится бродить в этой темноте. Ни одной души.

Только ты и тихий шёпот ветра. Он скользит по ветвям деревьев, по твоим обнажённым

рукам, щекочет лицо. В эти минуты так хочется оторваться от земли и взлететь высоко-

высоко, так хочется стать вольной стихией, забыть о подстерегающей опасности и не думать

больше ни о чём на свете. Для этого нужно лишь закрыть глаза и подумать о ветре.

Невозможно забыть восторженное чувство, когда на какое-то мгновение покажется, что ты

воспаряешь к небу, преодолев гравитацию. Ощущение настолько реально, что, если сидишь

на скамейке, руки судорожно хватаются за неё, хотя у разума нет ни малейшего желания

приземляться. Опасность упасть не успевает серьёзно потревожить, ведь полёт длится всего

несколько секунд. За это время ты успеваешь многое пережить и понимаешь это, когда,

открыв глаза, видишь совершенно другой мир. Он больше не просит принять его в своё

сердце, он уже и есть твоё сердце – целый космос, заключённый в одну душу. Жаль, что это

ощущение быстро проходит, и сквозь листву вновь пробивается безжалостный шум

надвигающейся опасности и смех ожившего города.

– Я итак никогда не верила в них, – ответила Радуга, подойдя ко мне и присев на

подоконник, – хотя люблю читать всякие сказки. Они завораживают меня, а ведь я даже не

знаю почему. Недавно я прочла интересную историю. Хочешь, расскажу тебе, пока за мной

не приехали?

Мне ещё не приходилось заставать Радугу за чтением, но её комната была вся завалена

книгами, среди которых в основном преобладали старые детские сказки, различные легенды,