Город Дождя

– Присматривался к тебе. Ты нарушала равновесие, и я серьёзно начал переживать, что твоё

обращение никогда не настанет. Пришлось немного помочь тебе.

Я поняла далеко не всё, что сказал Ветер, но этого вполне хватило, чтобы колодец души

выпустил наружу недавно утонувшую злобу, которая увидела в нём все причины моих

страданий.

– Так это из-за тебя я чуть не зарезала человека?!

Он засмеялся, и отвернулся, чтобы закурить.

– А ты забавная. Развлекли меня ещё – расскажи подробней, где ты, по-твоему, находишься?

Ветер не собирался мне ничего говорить, но хотел поиграть. Это было понятно. Так любят

играть кошки, перед тем как разделаться с мышкой. Будь я хитрой мышкой, давно бы

одурачила кошку. Но мышка всё равно не может съесть кошку – об этом позаботилась

всесильная природа. В этом городе я, как никогда раньше, чувствую себя её игрушкой. В

мире, который я знала раньше, между людьми существуют свои различные негласные табу,

правила, законы, некоторые из них, на мой взгляд, противоречат и самой природе. Я жила по

многим из них, но однажды решила разрушить модель своего иллюзорного мира и

переступить их, чтобы очистить сознание и снова стать tabula rasa. Наверно, в чьих-то глазах

я была даже преступницей. Но как понять себя, если и не пытаться вырваться из прочных

оков, давящих на сознание? Как тогда можно увидеть себя? Некоторые находят выход –

становятся отшельниками, бегут ото всех, пытаясь вернуть себе внутреннее единство. Я

хотела стать на какое-то время затворницей, но у меня ничего не вышло, даже не удалось

спасти себя. Это трудный путь, на котором придётся сражаться не только с внешним миром,

который не терпит одиночек, но и с тем, что сидит где-то глубоко в тебе и не может без этого

мира. У кого-то получается. Кто-то попадает туда, где, возможно, никогда ничего не поймёт,

куда живые стараются часто не забредать в своих снах.

– Я точно знаю, что умерла, поэтому, если говорить обобщённо, думаю, в стране мёртвых.

– Уверена? – Ветер повернулся ко мне.

Казалось, он смотрел на меня, но взгляд его был устремлён в никуда.

– Явно не в стране чудес, – быстро ответила я, пытаясь встретиться с его глазами.

– Если только не прыгала в кроличью нору.

Мне стало больно. Конечно, глупо, но от его ответа я ждала чего-то утешительного, чего-то

опровергающего, вселяющего надежду. Разочарование, смешанное с обидой, стыдом и

злостью на себя жгло сердце. Мне часто доводилось испытывать это чувство из-за моей

привычки делиться интимными переживаниями с малознакомыми людьми, людьми, которые

вряд ли были способны понять меня. Но всё-таки я продолжала это делать с упорством

мазохистки, каждый раз протягивая чужаку осколки себя и наблюдая за тем, как он крошит

их на более мелкие части. Когда становилось совсем плохо, я искала спасение в Саше, но

хорошо понимала, что лгу сама себе, что он, в сущности, не чувствует меня: желает

подстроиться, мечтая понять, для того, чтобы вылечить меня от собственных идей и мыслей.

Его нельзя упрекать за это – он любил. Было эгоистично держать его так близко к себе,

поэтому, чтобы успокоить свою тревожную совесть, подсознание сотворило мир, где он

никогда по-настоящему не признавался мне в любви и не вёл себя, как любящий человек.

– Мне не до шуток. Ты издеваешься надо мной? Зачем? Может быть, я в чистилище? Есть ли

шанс, что я попаду в более светлое место?

Над нами пронеслась стая шумных птиц.

– Ты уже готова поверить в чистилище?

– Так всё-таки необходимо искупление? Что я должна сделать? Умоляю, скажи мне, Ветер!

Мой голос сорвался на крик, который тут же подхватило эхо, взявшееся непонятно откуда.

Ветер встал. Я заметила, что его плащ остался чист, словно он сидел на сухой крыше.

– Мне становится скучно. Я думал, будет веселей.

Я поднялась вслед за ним. Соседние дома отчуждённо глядели друг на друга, а в сумрачном

доме напротив зажглось окно. Это пустынное здание. Только в одной квартире здесь по

ночам всё время горит свет. Она не заперта. Ни для кого, кто сделал свой выбор. Туда

приходят те, кто устал быть здесь. Говорят, это окно погубило множество жизней, и что на

него нельзя долго смотреть, иначе “жёлтый глаз”, как называют его горожане, заметит тебя и

заберёт против твоей воли.

– Видишь там внизу двух прохожих?

Я не ожидала, что Ветер снова заговорит со мной, поэтому поспешно кивнула, даже раньше,

чем успела заметить две фигуры – мужскую и женскую. Мужчина отставал от женщины на

несколько метров; он шёл не спеша, но складывалось впечатление, будто он следит за ней.

– В твоём мире они были любовниками, – продолжил Ветер. – Они оба отравились газом.

Это не было суицидом. А сегодня он зарежет её. Вот такая вот сказочка на ночь.

Я не сразу поняла, что он дал мне первый чёткий ответ, который сообщал: здесь обитают не

только самоубийцы. Какое-то время я смотрела на него, надеясь на дальнейшие пояснения,

но их не последовало.

– Расскажи мне про того мальчика, который умер в лаборатории. Целью игры было найти его

убийц. Если я найду их, то это что-то изменит?

Вопрос про умершего в лаборатории мальчика я задавала так часто, и так часто слышала в