Город и рыцарство феодальной Кастилии: Сепульведа и Куэльяр в XIII — середине XIV века

Далее следовал период пребывания в статусе оруженосца. Выше я уже писал о статусе этой социальной группы. Поэтому, не вдаваясь в детали, в данном случае обращу внимание лишь на тот факт, что вне зависимости от шансов оруженосца принять посвящение в рыцари под руководством патрона он приобретал опыт участия в военных действиях и доводил до совершенства приобретенную в детстве боевую выучку[1268]. При этом сеньор мог дать (и давал, по меньшей мере в идеале) оруженосцу пример подлинно рыцарского поведения[1269], тем самым также приобщая молодого человека к сословным ценностям.

* * *

Вне всякого сомнения, рыцарское воспитание играло значительную роль в формировании и воспроизводстве сословной рыцарской идентичности. Но само по себе и оно было неспособно сформировать ее единые формы, хотя несколько сглаживало дистанцию между представителями разных слоев светского феодального класса. В поисках дальнейших объяснений целесообразно обратить внимание на выводы исследователей национальной идентичности, принадлежащих к «примордиалистскому» направлению («культурный примордиализм»). Часть из них, если и не утверждают, что подобная идентичность существовала всегда, отмечают значение для ее формирования неких общих атрибутов, символов и воспоминаний, главным образом неписаных (Э. Шилз, К. Гирц и др.)[1270].

Следует заметить, что в XII–XIII вв. (а, вероятно, даже несколько ранее) произошло складывание и совершенствование, а также распространение на все страты рыцарства (светской части феодального класса) комплекса образов и ритуалов. Прежде всего обращусь к ритуалам. По мере вызревания кастильского феодализма в XII в. при активном внешнем (французском) влиянии сложились и трансформировались как минимум два типа таких ритуалов. Первый — посвящение в рыцари. Разумеется, его развернутое описание приводится лишь применительно к королям, но косвенные данные (и даже оговорки) свидетельствуют о том, что постепенно и в низших слоях рыцарства обряд вручения оружия также трансформировался здесь в особую церемонию.

Как и за Пиренеями, в Кастилии и Леоне не существовало ее абсолютно унифицированной формы. Однако общее представление о ней дает развернутое описание, содержащееся в «Семи Партидах». Согласно ему весь ритуал можно подразделить на восемь основных элементов:

1) всенощное бдение и молитва посвящаемого;

2) словесная формула — посвящавший спрашивал, готов ли посвящаемый стать рыцарем и исполнять свой долг;

3) в случае утвердительного ответа посвящавший или назначенный им рыцарь привязывал посвящаемому шпоры;

4) опоясывание мечом — посвящавший мог сделать это лишь лично;

5) клятва на мече, извлеченном из ножен; посвящаемый клялся не пожалеть жизни за веру, «сеньора по рождению» (т. е. короля) и свою землю;

6) посвящавший давал посвящаемому ритуальную пощечину;

7) ритуальный же поцелуй в губы — знак мира;

8) обряд снятия меча; его проводил другой человек, который уподоблялся крестному отцу (padrino

), принимавшему крестника из купели[1271].

Описанный ритуал датируется 60-ми годами XIII в. и явно отмечен каталанскими или провансальскими влияниями. Во всяком случае, выделенные мной элементы 1–4, 6 (ритуальная пощечина — наиболее показательная часть ритуала в силу своей оригинальности) и 7 полностью совпадают с описанием, данным великим каталонцем Р. Льюлем в «Книге о рыцарском сословии». При этом в каталонском тексте отсутствуют упоминания о клятве на мече (5) и особом обряде снятия меча[1272]. Эти различия не должны удивлять: абсолютного единообразия не было и в реальности.

Разумеется, количество источников, содержащих развернутые описания ритуала посвящения в рыцари, невелико. Даже когда речь шла об особах королевской крови, авторы, подчеркивая важность события как такового, не вдавались в детали. Так, юристы — составители «Королевского фуэро» Альфонсо X, обозначая год его издания (1255), заключили соответствующую фразу замечанием: «…то был год, когда Эдуард, старший сын и наследник Генриха, короля Англии, получил в Бургосе посвящение в рыцари от вышеназванного короля дона Альфонсо»[1273]. Таким образом, едва ли не единственным подходящим источником оказываются хроники, причем интересующие нас описания касаются исключительно (или почти исключительно) случаев посвящения в рыцари монархов, да и то лишь тогда, когда посвящению предшествовали особые обстоятельства.