Город злодеев. Королева зеркал

Нет, я этого не хочу. Беру свои слова обратно. Я хочу снова стать Мэри. Просто Мэри.

Но Она борется со мной.

В мыслях крутится всё, что случилось со мной в этой несчастливой жизни: мои родители и сестра были убиты, я стала свидетелем Падения, потеряла всех друзей. Бедность, жизнь без магии. Я хочу разорвать планету в клочья. Я хочу отплатить всем, кто когда-либо причинил мне боль. Я открываю рот, чтобы закричать, потому что больше не могу сдерживаться, не могу терпеть ни секунды, но прежде чем голос покидает моё горло, мир погружается во тьму.

Я прихожу в сознание в своей спальне, лёжа на спине в кровати, завёрнутая в атласное одеяло. Освещение изменилось. Уже давно не полдень. На тумбе горит зелёная лампа для чтения. Окно открыто, и ветерок холодит щёки. В висках стучит. Я пытаюсь сесть, и только тогда понимаю, что привязана к кровати розовыми нейлоновыми шнурами, которые Джия использует для посылок.

– Джия! – зову я.

Тётя врывается, закутанная в халат, с красными глазами, и мечется по комнате.

– Мэри?

– Да, это я! – Я извиваюсь, а затем обмякаю. – Почему я связана?

– Когда ты была маленькой, какие туфли больше всего любила?

– Что?

– Ты меня слышала. Твои туфли. Какие туфли ты носила, пока они не натирали тебе мозоли и не скручивали пальцы на ногах?

– Мои красные ботинки?

Лицо Джии выражает облегчение.

– О, слава пикси. С тобой всё в порядке?

Я снова начинаю извиваться, и Джия осторожно приближается ко мне. Она поднимает руку, и рукав халата спадает, обнажая бледную, веснушчатую кожу, испещрённую красными отметинами. Рубцы довольно глубокие.

– Что с тобой случилось? – Я пытаюсь сесть, но не могу.

– Ты действительно не помнишь? – бормочет она.

– Я сделала это с тобой? – спрашиваю я. – Тётушка Джи?

Она ослабляет путы. Я сажусь, потирая онемевшие руки, и тётя опускается на кровать.

– Ты была словно другим человеком, – говорит Джия. – Я зашла в гостиную, чтобы спросить, хочешь ли ты кофе. Я планировала поговорить с тобой о домашнем обучении, потому что нельзя просто болтаться без дела. Тебе нужно выделить часы для занятий. Хотя когда я была в твоём возрасте, я кутила круглые сутки...

– Джи!

– Хорошо, хорошо. – Она поправляет постельное бельё. – Я хотела спросить, всё ли с тобой в порядке, и дотронулась до тебя, и ты... ну. – Джия показывает мне правую руку в царапинах, которые до сих пор кровоточат.

– Я на тебя напала?

Она неловко ёрзает.

– Скажи мне.

– Твои плечи напряглись. Ты отвела их назад, а потом словно полетела...

– Полетела?

– Полетела к шкафу и достала нож.

– Нож?

– Ты собираешься повторять всё, что я говорю?

– Прости. Продолжай.

– Ты сказала, что собираешься найти начальницу и...

– Что?

– Ты смотрела прямо на меня. Ты сказала, что шеф Ито всем врёт. Что тебе надоели её попытки всеми командовать и она не заслуживает головы, которая сидит у неё на плечах. Ты сказала, что полетят головы и пришло время её обезглавить.

– А потом?

– Я попыталась забрать нож, а ты полоснула по мне ногтями. – Джия подтягивает колени к груди. – Дважды.

Я чувствую, как бежит кровь в моём теле, ощущаю каждую каплю, которая движется по магистралям вен и артерий. Я до краёв полна Красной Королевой.

«Успокойся», – думаю я.

«Ладно, но только потому, что мне вроде как нравится твоя тётя. Такая отважная».

– А потом ты потеряла сознание, – продолжает Джия, пожимая плечами. – Упала в обморок или что-то в этом роде. Нож отлетел, и я затащила тебя на кровать. – Она смотрит на верёвку. – Прости, я не знала, что ещё можно сделать.

– Упаковала меня, как посылку, – говорю я.

– Да, я не знала, какую версию тебя встречу, когда ты проснёшься. Я не знала, нужно ли вызвать врача, отвезти тебя в больницу или что-то ещё. С Дозором и всем остальным я не была уверена. – Джия колеблется. – Это было похоже на...

– Магию.

– Ты действительно вела себя как зачарованная, – признаёт Джия. – Даже голос был другим. Ты так спокойно говорила о возможном убийстве. Если бы ты – настоящая собиралась встретиться с шефом, то, по крайней мере, хоть немного бы разволновалась.

Мы смеёмся, но смех неловкий и пустой, он наполняет комнату нерешительностью и страхом. Потому что это правда. Я бы не стала спокойно говорить о том, чтобы приставить мясницкий нож к чьей-то шее. Я бы использовала нож для насилия только для самозащиты, в ситуации вынужденного выбора между жизнью и смертью. Я не хищница, даже если шеф действительно заслуживает того, чтобы её сбросили с пьедестала.

Эти новые мысли такие жестокие... Они принадлежат ей или мне?

«Нам, – говорит Она. – Разве ты не хотела бы стать королевой, Мэри, а не писклявой маленькой мышкой, боящейся собственной тени?»

– Ты что-то сказала? – говорит Джия.

– Просто... Я видела граффити с этими словами. Я имею в виду те, которые я тебе сказала. Я уже видела их однажды в новостях и на плакате, на митинге пару дней назад. Я не знаю... Может быть, они проникли в моё подсознание или что-то в этом роде, а потом из-за чего-то у меня помутился рассудок, и я повторила то, что видела?

– Хм. – Джия смотрит на меня, склонив голову набок.

– Хм? Это всё, что ты можешь сказать?