Читаем Горожане. Удивительные истории из жизни людей города Е. полностью

Что касается желаний самого Николая Коляды – то пусть всегда будет солнце, пусть всё останется так, как сейчас, когда свободных мест в зале нет, и речь идёт о гастролях, и пишутся новые пьесы.

Helas! Человек предполагает, а город – располагает. Располагает жилищным фондом и строго следит за сроком соблюдения аренды. Три года прошло – выметайтесь. Собирайте свои коврики и пробки, фальшивые медвежьи шкуры и кабанью голову, баночки от кошачьих консервов, звёздочки, которые исполняют желания, и прочую мишуру, не имеющую отношения к высокому искусству (оно – дальше по проспекту Ленина, слева опера, справа – музкомедия).

Наверное, им предложат взамен что-то другое, правда же? Ничего подобного, просто – выметайтесь. Никому нет дела до чуда рождения спектакля, когда делаешь один шаг вперёд, три назад и снова нащупываешь, отыскиваешь единственное верное решение, которому поверят зрители… Нет дела до немецкой туристки, которую будущая писательница привела на спектакль «Ревизор», – немка плакала в фойе навзрыд:

– Теперь я поняла русскую трагедию! Женщина всегда работает, мужчина всегда пьяный!

Нет дела до того, что всё в своём театре Коляда делал на собственные деньги – то, что приносили ему пьесы, тут же уходило сюда. Ни спонсоров, ни помощи, ни даже обещаний.

Суды, захват здания, баррикады, ОМОН, ультиматумы, угрозы, а параллельно с этим – первые успешные гастроли в Москве.

– Мы с вами ещё и в Париже играть будем! – грозился Коляда.

Будут. Спустя несколько лет «Гамлет» в театре «Одеон» на левом берегу пройдёт с триумфальным успехом, при аншлагах и аплодисментах. Тот самый «Гамлет», где вместо жалкого черепка Йорика из рук Олега Ягодина падает целая груда костей животного происхождения (как их перевозили через таможню – отдельная история). Быть или не быть театру, который, как выяснилось, совсем не нужен городу (в отличие от свободного подвала на проспекте Ленина)?

Четырнадцатого июля 2006 года, в день взятия Бастилии, в театре устроили показательный погром – выходы заколочены, окна закрашены белой краской, сцена сломана, и всюду таблички: «Ремонт». Спустя четыре дня артистам разрешили забрать из театра личные вещи – и когда они увидели, во что превратился их дом, то объявили голодовку.

Через сутки город сдался. Арбитражный суд запретил новым арендаторам выселять «Коляда-Театр» до рассмотрения дела в суде. Четвёртого августа Коляда Н.В. получил ключи от деревянного дома XIX века на улице Тургенева. Если встать лицом, слева будет Вознесенский собор, а справа – улица Первомайская.

Новое помещение театра оказалось ещё запущеннее прежнего, но ведь это наше, своё! Да я… Да мы… И да капо.[1]

В Екатеринбурге это здание прозвали «избушкой Коляды». Заходишь внутрь – и попадаешь к кому-то в гости. В фойе стоят старинные буфеты и честные зеркала, громадный обшарпанный глобус, пишущие машинки, стены завешены вышивками и картинами… Зал крохотный, вентиляция плохая – но это всё мелочи, зрители приходят сюда каждый вечер, студенты толпятся в проходах… В репертуаре – «Гамлет», «Король Лир», «Женитьба», «Безымянная звезда», «Трамвай “Желание”», новые пьесы Коляды и его учеников. Годы несутся, Коляде уже пятьдесят. Его узнают на улицах и в честь юбилея предлагают выпустить почтовый конверт с портретом.

– И обязательно напишите: «Ура, мне пятьдесят!», – предлагает юбиляр.

Журнал «Урал» возглавляет теперь его бывший ученик Олег Богаев, жизнь по-прежнему состоит из тысячи важных мелочей, и всё, что происходит с ним наяву, следует прямиком в пьесы, а оттуда – на сцену. Олег Ягодин, Ирина Ермолова, несколько других артистов получают премии «Золотая Маска», «Браво!» и звание заслуженных. Гастроли, фестивали, киносъёмки…

Лишь в 2014 году, уже будучи признанным во всём мире, «Коляда-Театр» наконец получает новое – настоящее! – здание. Бывший кинотеатр «Искра» на проспекте Ленина. Два зала – Малахитовый и Гранатовый, гардероб и даже буфет, где работают не занятые на сцене артисты.

Горят оранжевые буквы вывески «Коляда-Театр». Зрители заходят в зал под мелодию песни «Пусть всегда будет солнце!». Ровно через пять минут их оглушат, ослепят, рассмешат – и разобьют сердце, потому что все истинные чувства начинаются с боли.

5

Старик Букашкин исполнял собственные песни под аккомпанемент балалайки, не зная нот. Стал самым известным уличным художником Свердловска, не умея рисовать (доски, росписи, фрески создавались единомышленниками – по его указу и под строгим присмотром). Не будучи признанным поэтом, превратился в автора с высоким индексом цитирования… Все его прорывы начинались с отрицательной частицы «не». Преуспевающий инженер с завидной карьерой бросил всё, что имел, – и устроился дворником по месту бывшей службы, а когда его выгнали из подвала-мастерской, разрисовывал помойные ящики Екатеринбурга.

Николай Коляда шёл по направлению «в точности до наоборот»: выучился на артиста, получил диплом профессионального литератора, стал педагогом, режиссёром и директором театра.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза