На войне он боялся не смерти, а того, что смерть отберёт у него то главное, чего он ещё и сам о себе в точности не знал. Стать неизвестным солдатом или остаться Эрнстом Неизвестным – вот фронтовая дилемма на каждый день. Он далеко не сразу нашёл нужный путь среди других, тем более все они выглядели верными, единственно правильными. Война научила его не ошибаться в выборе, но оставила за собой право переиграть даже то решение, которое казалось окончательным.
Эрнст Неизвестный прошёл всю войну, был контужен, ранен – а 28 апреля 1945 года погиб геройской смертью в боях за австрийский Рюккендорф. Об этом написали в похоронке за подписью майора Величко, отправленной родителям в Свердловск. Гвардии младший лейтенант, командир стрелкового взвода 260-го стрелкового полка одним из первых поднялся в атаку, ворвался в траншеи, гранатами и огнём уничтожил пулемётную точку и шестнадцать немецких солдат. Поймал разрывную пулю – выбиты три ребра, повреждены межпозвоночные диски, разорвана диафрагма. Награждён орденом Красной Звезды – посмертно.
Любой скульптор, услышав эту историю, сказал бы: вот идеальный образ для памятника неизвестному солдату! Да вот только с похоронкой майор Величко всё-таки поторопился: Неизвестный-солдат чудом остался жив. Молодые санитары перетаскивали в подвал тела погибших в том бою и, поленившись спускаться, сбросили Эрнста вниз по ступенькам – и он очнулся от болевого шока, вернулся с того света. Закричал, перепугав нерадивых санитаров –
После госпиталя Эрнст получил вторую группу инвалидности – в справке было сказано: «Неработоспособен, нуждается в опеке».
Стихи отнимали не так много времени – и дарили взамен внутренний покой и тишину. Белла всегда ценила тишину – вокруг её было так мало…
Тем летом, когда они с Осей познакомились, мама в очередной раз поменяла квартиру и выкроила дочке-студентке комнату в мансарде – невиданная по тем временам роскошь. Здесь Белла секретничала со школьными подружками, писала стихи, принимала в гостях нового знакомого… Ося, впрочем, бывал у них нечасто – летом он работал фельдшером на Казанской железной дороге. За столом рассказывал, что знаком со всеми тузами железнодорожного управления – что уж там говорить о бригадирах поездов и дежурных по вокзалу!
Белла слушала Осю и думала – как бы всё-таки решиться заговорить с родителями про Индию? Уже пол-лета прошло, а она так и не собралась с силами. Да и, честно сказать, из Свердловска вся эта затея выглядела уже не такой соблазнительной, какой казалась в Ленинграде. «Посоветуюсь с Иосифом», – решила Белла и вечером на прогулке доверила приятелю тайну. А он, представьте, рассмеялся:
– Ну и какая из тебя индийская жена?
– А я разве сказала, что замуж за него собираюсь?! – вспылила Белла.
– Ты, может, и не собираешься, а вот ему-то зачем тебя уговаривать? Может, в гареме не хватает русской девушки?
Белла так разозлилась, что убежала от него домой, не оглядываясь. И в тот же вечер позабыла… нет, не Иосифа, а того монаха и страну Индию, промелькнувшую в её мире краешком яркой мечты. А Ося появился через несколько дней. Сказал:
– Прости! И всё равно ты совсем ещё маленькая дурочка.
В августе свердловское лето так спешно сворачивает знамёна, что даже оптимисты впадают в грусть, как в спячку. Трава и листва пахнут осенью, мама, не разгибаясь, сидит за швейной машинкой, приводя Беллины юбки в достойное студентки состояние, учебник органической химии так никто ни разу и не открыл. А что, если они больше не встретятся? Да не с органической химией, а с Иосифом, ставшим для неё самым близким, родным человеком?