Господин следователь. Книга четвертая

Петь на морозе не рекомендуют ни доктора, ни здравомыслящие люди. Но что делать, если захотелось? И песня, которая вдруг зашла на ум, очень понравилась и господину исправнику и господину доктору. Я пропел пару раз, а они ее быстренько усвоили, подхватили, а потом мы распевали уже в три глотки.

Наша служба и опасна и трудна,

И на первый взгляд, как будто не видна.

Если кто-то кое-где у нас порой

Честно жить не хочет.

Значит с ними нам вести незримый бой

Так назначено судьбой для нас с тобой-

Служба дни и ночи.

Если где-то человек попал в беду

Мы поможем — мы все время на посту.

Ну а если вдруг кому-нибудь из нас

Тоже станет туго —

Что ж, друг друга выручали мы не раз,

И не раз согрело нас в тяжелый час

Сердце, сердце друга.

Часто слышим мы упреки от родных,

Что работаем почти безвыходных,

Что разлуки нескончаемы порой,

Встречи ненадолго.

Только снова поднимает нас с зарей

И уводит за собой в незримый бой

Наше чувство долга[1].

Исправник пообещал, что скоро заставит всех городовых выучить эту песню, да еще и прогонит их строевым шагом через Череповец. Куда годится человек в мундире без строевой подготовки? А они, сукины дети, совсем распоясались. Отставной поручик научит всех чистить сапоги с вечера, а утром надевать их на свежую голову.

Представил, как городовые идут строевым шагом, исполняя гимн советской милиции. А что, со стороны бы неплохо смотрелось. Заодно и уважение к полиции сформирует.

Надеюсь, голоса разносились не слишком далеко, а иначе что решат крестьяне, проживающие в придорожных деревнях? Начальство из города распевает непонятные песни в Великий пост? Ай-ай-ай. Впрочем, в тот момент нам всем было по барабану — кто и что подумает. Послушали нас — радуйтесь, что забесплатно.

Думаю, кое-кто догадался, почему господина судебного следователя потянуло на песни, да еще на морозе? Если да, то снимаю шляпу перед вашей проницательностью, а нет, то придется разъяснить.

Наверное, все-таки придется все рассказать. Мне не сложно, а без разъяснения выпадет интересный сюжет.

На обратном пути мы с господами Абрютиным и Федышинским, отстав от остальных, слегка «зависли» в трактире, что располагался на половине пути между Пачей и Череповцом. Надо же и лошадок покормить, дать им отдохнуть, да и самим поесть. Ну и попить немножко. Нет, не в смысле выпить, а именно что чайку попить.

А Пача меня уже достала. Устал я и от деревни, и от сидения в четырех стенах. За две недели, что мы тут пробыли, опостылела и общинная изба, жесткая лавка, но всего больше — народ, который мне пришлось допрашивать. Нет, худого слова про раскольников не скажу, но надоели они мне. Вообще, домой хочу, в Череповец. Может, Леночка уже приехала? И все свои запасы сала с мясом подъели, а питаться постной пищей, хотя и вполне возможно, но грустно. И почитать нечего. А дома у меня французский роман лежит.

Из развлечений, которые мы могли себе позволить, только походы в местную церковь. Как же без этого? И для меня молебны теперь в порядке вещей, не говоря уже о моих спутниках, выросших в условиях тотальной религиозности.

В Череповце я посещал только воскресные службы, а здесь мы присутствовали на вечерних. В иное время попросту не могли.

Допросил всех родственников и соседей убитого. Добился-таки, чтобы Тимофей рассказал все, как оно есть. К тому, что уже знал, ничего не добавилось, зато я мог с чистой совестью отпустить мужика к беременной жене. Временно, разумеется. Не мне его судьбу решать, это к суду присяжных. Станет ли он привлекать к ответственности Тимофея за дачу ложных показаний, не знаю. Скорее всего, что нет. Хотел сын мать родную спасти от каторги — весьма похвально. К тому же — я вел допрос без приведения мужика к присяге.

Подумалось еще — а как на суде свидетелей станут приводить к присяге? Ладно, что часть крестьян нашей православной веры, а как с раскольниками? Присягу-то нужно приносить на Библии, а в зале суда лежит печатный — «никонианский» экземпляр, изданный в Синодальной типографии. Впрочем, как мне кажется, это не первый случай, когда в зале Череповецкого суда рассматриваются дела о раскольниках и, скорее всего, не последний. Вот, если бы я сам был председательствующим на суде, тогда бы и ломал голову, а раз нет (и не надо!), то пусть ее ломает Лентовский или его помощник Остолопов. Кто там из них будет в председательствующих? Вспомнилось, что раскольники присягу не дают, а попросту говорят мол, обещаю «показать всю правду по чистой совести».

Я даже снял показания с урядника, постаравшись, задавать вопросы в наиболее мягкой форме, чтобы во время суда ни у кого из присутствующих не возникло лишних вопросов. С Микешиным и так все ясно. Как только Абрютин подыщет кого на должность урядника, то больше отставному унтеру в полиции не служить. Земли своей у него нет, от землепашества не прокормится. А уж куда он потом пойдет — не наша забота.