Государственно-церковные отношения в 1917 – начале 1940-х гг. в национальных регионах СССР

Под ударом прежде всего оказалась Русская православная церковь – наиболее конкурентоспособная из всех существовавших в стране религиозных дефиниций в силу прежнего государственного статуса, разветвленного аппарата управления и контроля, наличия крупной движимой и недвижимой собственности и финансовых капиталов, массовости верующих. В совокупности данная комбинация факторов делала из Русской православной церкви серьезного оппонента, тем более опасного при декларированном деятелями РКП(б) курсе на безбожие как ключевой аспект идеологии. Предупреждая возможное негативное для себя развитие событий, Советское правительство начало масштабное законодательное ограничение прав и возможностей Русской православной церкви, нивелирование ее материального и духовного влияния.

Анализ развития антирелигиозной пропаганды показывает, что на местном уровне во многом копировалась жесткая антирелигиозная политика Центра. Представители РПЦ a priori рассматривались как представители враждебной формирующемуся строю институции. В регионах апробировались различные методы антирелигиозной агитации и пропаганды, одни из которых практически сразу выявили свою неэффективность, другие – успешно прошли первое испытание и оказались включены в набор востребованных и использовавшихся в более поздний период. Вместе с тем необходимо отметить, что усугублялся идеологический конфликт Церкви и государства не только действиями последнего, но и политикой первой, выступившей против основных инициатив новых властей. Некоторые решения Поместного собора Русской православной церкви прямо противоречили законодательным актам Советского государства, а в условиях гражданской войны значительная часть духовенства выступила в поддержку белого движения.

Объединяют находящиеся в поле нашего зрения регионы формы и методы «борьбы за безбожие» и их радикальный характер: острые нигилистические выпады национальных литератур, резкие выступления со стороны комсомольцев, устанавление запретов на осуществление религиозных церемоний, переименование в духе времени городских улиц и целых населенных пунктов, организация диспутов и иных вариантов оппонирования с духовенством, формирование советской праздничной системы, дискредитация Церкви в целом и отдельных священнослужителей и т. п. Другим сближающим фактором следует считать сохранение, несмотря на активное продвижение в массы атеистических убеждений, сильной религиозности населения, в том числе и среди партийно-комсомольских кадров, что заставило органы управления и партийные структуры, с одной стороны, более внимательно относиться к членству в своих рядах, а с другой – пересмотреть антирелигиозную политику и перейти от прямых насильственных действий к идейной, идеологической обработке граждан путем создания широкой платформы культурно-идеологического воздействия на массы на качественно новом, более серьезном уровне с учетом гендерной, половозрастной, этнической специфики. По своему «роднят» Марийскую, Мордовскую и Чувашскую автономии и достигнутые результаты: несмотря на массированные усилия, они оказались непропорциональны затратам; на малой производительной эффективности в большой степени сказался формализованный подход и превалирование планово-отчетных показателей, нередко слабо увязанных с конкретными делами.

Любое кардинальное изменение жизненного уклада требует подготовительной разъяснительной работы, тем более в полиэтническом регионе, где народы имели разную степень христианизации (от тенденций к русификации у мордвы до сохранения сильного влияния язычества у луговых и восточных мари), да и сама христианизация отличалась специфическими чертами. Именно в этом аспекте проявилось кардинальное различие организации антирелигиозной работы в Марийской, Мордовской и Чувашской АО/АССР. Во-первых, отличие наблюдалось в части учета национального аспекта. При декларированном внимании к этническому своеобразию на деле этот принцип соблюдался далеко не везде и не в полной мере: если в Чувашии он стал одним из краеугольных и основополагающих, то в Мордовии в силу разных обстоятельств был явлением заднего плана. Другим ключевым отличием проводившейся в национальных регионах политики стало отношение безбожников к местным вероисповедным традициям. Если для Чувашии и Мордовии выстраивание антирелигиозной работы как борьбы прежде всего с РПЦ было оправдано, то в Марийской АО/АССР недооценка степени сохранения и распространения традиционного (языческого) культа и дуализма значительной части населения существенно корректировала результаты в сторону понижения.